Короткое замыкание

Говорил он спокойно, без своей обычной раздражительности, почти без жестов и трескучих фраз. Позволил себе лишь немного иронии в адрес Санды, но с этим Штефан был в какой-то степени согласен. «Узнаю прежнего Павла, — думал он. — Конечно же, годы не те, посолиднел, опыта жизненного накопил, а ум все тот же — острый, аналитический. И зачем, право, нужны эти бесконечные споры в парткоме и дирекции завода? Сколько времени и энергии забирают они у самых талантливых наших людей! Но откуда же атмосфера страха среди рабочих и инженеров? Почему обижены именно те, кто мыслит наиболее смело и творчески?»

— Ты, конечно, скажешь, как обычно, что надо конкретнее, — прервал сам себя Косма. — Все правильно. Грош цена абстрактным разглагольствованиям, когда речь идет о промышленности, о народном хозяйстве. Я расскажу одну историю, она тебя, несомненно, удивит. Как-то, несколько лет назад, явился в партком Даскэлу и выложил перед нами план реорганизации завода. Ты, разумеется, не мог не слышать от Санды, как я его тогда отчитал. Думаешь, это моя слепота или зависть? Ни черта подобного! Дело было слишком сложное, и слабая аргументация, детские формулировки Даскэлу могли только все испортить. А ведь мысль-то была, в сущности, правильная. Так что же — выйти на перекресток и трубить на весь свет? Такие вещи не на заседаниях решаются, не всем скопом. Необходима серьезная подготовка, поддержка и сверху, и с флангов. Твоя жена и Ликэ Барбэлатэ призывали на мою голову громы и молнии, но предпринять что-либо реальное были бессильны. Даскэлу стал моим смертельным врагом, а Дан с тех пор мне постоянно противодействует. Во всем! Ну и что же? Стоит ли принимать в расчет все эти ссоры, трения, мелкие амбиции, демагогическую болтовню о демократии? Вопрос ставится так: для чего, когда и как должна быть обновлена техническая база завода? От этого зависит степень нашей заинтересованности и количество сил, которые мы бросим на это дело.

— Вопрос ты ставишь правильно. Но вот что я не могу уразуметь: с какой целью ты деморализуешь именно тех, кто по логике вещей мог бы стать твоим единомышленником? Я не спрашиваю, почему ты не советовался с ними — запросто, с каждым на его уровне… Не спрашиваю даже, почему не заручился поддержкой уездного комитета, чтобы обеспечить, как ты выражаешься, один из флангов. Даже о главке тебя не спрашиваю — может, ты атаковал сразу министерство. Меня прежде всего интересует, на чем основываются принятые тобой решения. Сколь они реалистичны.

— Скажу тебе, Штефан, без обиняков. И не потому, что ты прислан из уездного комитета, просто считаю тебя самым толковым и практичным в нашей троице. Есть такой экономический закон: рынок завоевывает тот, кто первым обновляет основные фонды, кто первым приготовился к расширенному воспроизводству на новой базе. Мы еще не в состоянии встать на уровень экономически развитых стран. И пройдет немало времени, потребуются огромные усилия и даже жертвы, пока мы достигнем желанной цели. Что делать в масштабе всей страны, пусть думает высшее руководство. Я уверен, оно найдет верные пути для решения этих проблем. Меня же лично занимает вопрос: что мы можем сделать здесь, у нас? Ты думаешь, я цепляюсь за эту серийную продукцию из глупого упрямства? Нет, мой дорогой! Я делаю это обдуманно, не хочу, чтобы «Энергия» потеряла место, завоеванное с таким трудом. Не отдам синицу в руке за журавля в небе. Я должен разобраться во всем, все хорошенько подготовить, а уж потом начинать, да так, чтоб не тянуть назад передовую отрасль. Здесь важно выиграть время на реконструкцию. Я не ребенок, понимаю, что значит для нас заказ на производство моторов для гигантских карусельных станков или мощных экскаваторов. Все это очень близко, это наш завтрашний день. Ну а послезавтра что мы будем делать? Начинать все сначала? Вот о чем надо прежде всего подумать и уяснить для себя сразу, а потом уже размахивать кулаками.

Странное чувство овладело Штефаном. С одной стороны — угрызения совести, что долгое время был к нему несправедлив, не замечая ничего, кроме отрицательных качеств: эгоизма, азарта, безмерного тщеславия. С другой — недоверие, настороженное ожидание какого-нибудь коварного шага, хитрого финта, который сразу обесценит все его красивые слова.

— Ну хорошо, пусть так, — сказал он спокойно. — А сам-то ты что предлагаешь? Откуда взять столько техники, все эти новейшие машины с программным управлением? На манну небесную рассчитывать не приходится!