Короткое замыкание

— Я знал, что вы здесь. Но раньше вырваться не мог. Косма загонял — сил нет. Оказывается, завтра приезжает комиссия из главка, да еще кто-то из министерства. Так он велел обеспечить на третью смену людей, чтобы все цехи дали месячный план, а в токарном убрали завалы готовой продукции. Крепко же мы поругались! Я брякнул, что рабочая совесть не позволяет мне укрывать моторы, от которых отказались заказчики. А Косма в ответ: тебя не устраивает — катись на все четыре стороны. Пришлось напомнить, что завод не его собственная овчарня, дойдет дело — напишем куда надо. А он мне: анонимщики получат под зад ногой. И тогда я ему при всех выдал, что завод без директора мне видать приходилось, а вот без рабочих — нет. Он так взвыл, что главный инженер потащил его на свежий воздух.

— А что еще было? — спросил Кристя.

— Кто меня удивил, так это инженер Станчу. Раньше он всегда держал нашу сторону, ругался с Космой, а сегодня — ни слова. Как выходили с завода, стал я его упрекать, а он прячет глаза и бубнит: «Все напрасно: митингуем, из кожи лезем, а Косме все нипочем — будто железный, будто завел себе покровителей не только в Бухаресте, но и на небесах»… Ну ничего, до завтра это у него пройдет. Уж больно близко к сердцу все принимает…

Штефан напряженно обдумывал услышанное. Первый вывод, отмечал он, такой: основная проблема не в организационных препонах, а в убыточном режиме работы завода и в волюнтаристских методах управления. Каковы причины такого положения дел? Надо проанализировать их как можно скорее, и сделать это должен сам коллектив. Это обязательное условие. Случай инженера Аристиде Станчу на первый взгляд особого беспокойства не вызывает, однако в нем просматривается нечто типичное. Среди инженеров, мастеров и рабочих наверняка есть немало людей сломленных, деморализованных. Но возмущенных, пытающихся найти выход — несомненно больше. Так или иначе, исправлять создавшееся положение нужно демократическим путем, причем в каждом цехе отдельно.

— Как много у вас рационализаторов в цехе? — спросил Штефан.

Спиридон Маня подсел к столу, расстегнул воротник рубашки, опрокинул стаканчик вина и улыбнулся:

— Да немало. Люди у нас головастые. Вот, например, Николае Замфир и Марин Журка предложили новую систему резки изоляционных пластиков. Вначале экономия составила двадцать процентов, а после того как они посоветовались с инженером Франчиском Надем из проектного, эта цифра поднялась до сорока процентов. Экономия, сами видите, серьезная, тем более что материал импортный.

Из затененного угла послышался голос Ликэ Барбэлатэ, до сих пор молчавшего:

— А знаешь, что придумали Георге Паску и Лидия Флореску? Это молодые инженеры из проектного отдела, всего два года работают. Так вот, идея, по-моему, толковейшая: они предлагают унификацию каркасов. Подсчитали, что это обеспечит большую экономию металла. Кое в чем помог им и я. Но продвигается дело медленно. К сожалению, главный конструктор не дает ему ходу, говорит, что в производстве электромоторов подобное невозможно…

— Ну и?.. — не понял Штефан.

— Вот именно, «ну и»! Антон Димитриу убежден: каждый тип электромотора должен иметь детали и запчасти, созданные только для него, не иначе.

— Хорошо, но ведь Дан Испас человек смелый, любит рисковать и в то же время в авантюру не полезет. Почему он не вмешивается?

— Не знаю, пока молчит…

Разговор затянулся далеко за полночь. Гости стали постепенно расходиться, только Штефана дед Панделе все не хотел отпускать.

— А то оставайтесь, а? Есть у меня к тебе дело. Личное, понимаешь? А Санде постелим в комнате у Ралуки.

— Нет, нет, не могу, дядюшка Панделе, — забеспокоилась Санда. — Петришор дома один.

— Ну что особенного? — Штефан сделал попытку успокоить ее. — Он же мужчина. Хватит нянчить…

Но Санда и слышать ничего не хотела. Она уже собралась уходить, как появился Ликэ и, узнав, в чем дело, предложил отвезти ее на своей машине.

— Будьте спокойны, доставлю прямо до порога, в целости и сохранности.

Штефан поблагодарил его с особой теплотой. От его внимания не ускользнул ни грустный взгляд, которым Ликэ обменялся с дедом Панделе, ни сердитый вид Ралуки, когда она принесла новую порцию кофе.

— Опять поссорились? — пристыдил ее отец. — Не знаю, что у тебя на уме, доченька, а только ведешь ты себя безобразно. Счастье свое не бережешь. И подумать только — ради кого, для чего…

— Оставь меня, папочка, в покое! — взорвалась Ралука. — Смотри, не перестанешь ворчать — уйду из дому куда глаза глядят. Я уважаю тебя, почитаю твое слово, но и я тоже человек. И веду себя так, как подсказывает сердце.

— Вот именно, — пробормотал Панделе. — А голова твоя где?

Девушка выбежала, хлопнув дверью.

Разговор не клеился — дед Панделе словно скалу пытался сдвинуть с места. По обрывкам фраз, больше по междометиям, Штефан понял, что и Василе, и Ралука оказались в трудном положении, а отец ничем не может им помочь. Но постепенно старик разговорился.