Корова

– Бабе тридцать лет. А ничем кроме принцев и любовных романов не интересуется. Если приехала замуж выходить, хоть бы поинтересовалась, как там на месте с медициной дела обстоят, где рожают, нужна ли страховка, как в законодательстве прописаны права эмигрантов и конкретно женщин. Какой там климат для женского здоровья, какие нравы и обычаи царят в обществе, если оно там вообще есть – общество. Там ведь племенной строй какой-то. Железного занавеса давно уж нет, про любую страну можно найти всю юридическую и экономическую информацию, а они едут в Африку и верят, что там райские сады цветут и богатые мужики живут. Они хоть бы на карте мира её отыскали посмотрели, что там пустыни всюду. Журналисты ей поведали, что она попала в одну из беднейших стран мира, с низким индексом человеческого развития, по доходу на душу населения занимает двести какое-то место в мире, то есть в самом конце списка. Грамотны только двадцать процентов мужчин и около десяти процентов женщин. Но её это всё не колышит. Хотела вот нормально пожить на старости лет, а опять угодила в какое-то говно. Ведь нищета – это такая болезнь, что из неё не выберешься, даже если на другой континент смыться, как будто человек и не уезжал никуда. Журналисты нашли её маму в каком-то вымирающем рабочем посёлке под Кемерово. За день съёмок их там чуть пару раз не изнасиловали, пытались три раза убить и пять раз ограбили. Они не встретили ни одного трезвого человека, даже школьники и воспитательницы детского сада пьяненькие. Спросили каких-то аборигенов, знают ли они, что их землячка попала в гарем к африканскому принцу, те даже не удивились: «Да пущай хоть всех забирают! У нас этого говна, как скоб на скобяном заводе». И ещё обиделись: «Вот паскуда, устроилась за принцем, а землякам даже водки не могла выкатить». Мать её не ждёт. У неё муж-алкоголик, брат-алкоголик, сын-алкоголик, так что скучать бабе не приходится. Не удивительно, что в таких условиях в женской природе происходит некое смещение, слом. Ещё одна дочь замужем за алкоголиком, естественно, невестка-инвалид – сожитель-алкаш покалечил. Пятеро внуков. Не народ, а мечта извращенца: сидят в говне, но тупо продолжают размножаться. Эта «прынцесса» просидела там в девках до тридцати лет, пока не дошло до неё, что замуж выйти можно только за алкаша. А куда им ещё алкашей в семью, когда их и так…

– Как скоб на скобяном заводе, – упавшим голосом закончила Люда.

* * *

Утром после дежурства Людмила вышла из больницы и поспешила в прачечную. Она почти до неё дошла, когда услышала за спиной:

– О, дивная! Дарю тебе стихи. И пусть другие скажут лишь: «Хи-хи». Но я не отступлюсь, ты так и знай: я только с виду мягкий каравай.

– Здравствуйте, – поздоровалась Люда и опять смутилась перед этим совершенно незнакомым ей человеком.

– О, здравствуй, праздник и улыбка дня! Тебя дороже нету у меня…

– Здравия желаю! – тут же оглушил Людмилу и заглушил Поэта капитан Гарбузов, закатывающий рукава и сверкающий глазами на разговаривающего стихами гражданина. – Разрешите кое-кому представиться…

– Я вижу, есть соперник у меня, – ахнул Поэт и выронил букет из рук к ногам Людмилы. – Но так и знайте: я в любви – броня! Коварство Ваше, Люда, лишь бодрит, а мой соперник будет победит…

– Какой ещё соперник, какое коварство! – возмутилась Людмила такой постановке вопроса, так как её в детстве учили, что мужчины соперничают друг с другом только из-за самых отпетых и подлых шалав. – Хорошенькие дела. Да я вас обоих едва знаю! Ещё драку тут затейте из-за тётки, насмешите народ. Забирайте свои букеты и проваливайте отсюда оба!

– О, дивная!.. – воскликнул Поэт.

– Разрешите пригласить Вас… – прогудел Гарбузов.

Но Людмила уже исчезла в недрах стирального царства. Всё-таки в её голове не укладывались события последних дней. Определённо здесь что-то не так. Глупая женская натура и хотела бы поверить, что вдруг она стала любимой и желанной… Глупая не потому, что дура, а потому что в ненормальном обществе подобная женская вера в любовь и счастье считается глупостью, и даже самая глубокая мудрость среди повального идиотизма непременно становится безумием. Она в глазах вертлявой подлости и наглости всегда выглядит дурой.

Людмиле не верилось, что кому-то она – уже немолодая и усталая женщина, – кому-то так понадобилась, что ради неё уже готовы идти в рукопашную. Чёрт знает что! Что-то здесь не так, что-то не так…

После прачечной на том же перекрёстке её опять встретил «зэ шейкх оф Эрэби» Абдулл ибн Саллах аль Карим Азиз и т. д. и т. п., тьфу ты, ну ты!

– Вы ещё прекрасней, чем я ожидал, – начал он без вступлений.

– Мне некогда, – сказала как отрезала Люда. – Я с Вами никуда не пойду. Кто Вы такой? Ах, шейх Аравии! А эти двое?

– Какие ещё двое? – импортный красавец недоумённо сдвинул чёрные, подобные крыльям летящей птицы семейства ястребиных, брови и огляделся по сторонам.