Корова

– Я всё понимаю, – кивал шейх, а Людмиле стало совсем неловко.

Как тут быть в самом деле, когда видишь такое чудо: влюблённый мужчина. Влюблённый не абы в кого, а в женщину! Не в кучу безымянных баб с тугими формами, а в конкретную и самую обычную земную женщину. В тебя! Когда такое ещё увидишь? Только во сне.

– Не надо мне было с Вами знакомиться, – уже плакала она от досады, что он ей сам начинает нравиться и что она так поздно встретила настолько обаятельного и понимающего мужчину. – И зачем я сюда пошла? Я бы уже давно дома была… Вы про меня, наверно, чёрт знает, что думаете?

– А Вам не безразлично, что я о Вас думаю?

– У Вас в Аравии, должно быть, это считается чем-то из ряда вон выходящим, если женщина вот так заговаривает с незнакомым мужчиной, да ещё и в кафе с ним идёт?

– У нас нет кафе в привычном понимании этого слова. И женщин туда в самом деле не пускают. Но такова культура. В каждой стране она своя. Неужели Вы думаете, что я отношусь к Вам как к падшей женщине?

– Вот-вот.

– Да нет же! Я Вас очень прошу не думать обо мне как о диком азиате. Я уже много лет езжу по миру и привык, что люди живут по-разному, по своим нравственным установкам… Ах, Вы всё равно мне не верите, и меня это ранит в самое сердце!

– Я не то, чтобы не верю, а просто мне… очень давно было интересно, когда же я встречу ЕГО и как буду счастлива. Глупые бабьи мечты… А сейчас такое безразличие ко всему этому, что даже самой себе удивляюсь. Безразлично, как взрослому безразличны игры детей в песочнице. Было бы мне сейчас лет двадцать пять, так голова непременно бы закружилась, а сейчас чего-то не кружится совсем.

– Это пройдёт. У Вас снова появится интерес к жизни, я Вас уверяю, и… голова Ваша снова закружится.

– Можно я домой пойду? – робко засмеялась она и собралась встать из-за стола, но он всё держал её руку.

– Ах, как же мне не хочется Вас отпускать! И зачем Вы так бежите от любви? Помните, где-то есть у Шекспира… как это будет по-русски?.. «Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею».

– Лучше бы было наоборот. Лучше бы любовь приходила к тем, кто её ищет и ждёт. А зачем она тем, кто ею не дорожит?.. Я пойду.

– Хорошо. Отныне Ваше слово для меня закон. Давайте я Вас подвезу до дома.

– Нет!

– Позвольте же мне хоть что-то для Вас сделать!

«Во мужику делать-то нечего», – хотела сказать она, а потом вспомнила, что это не её мысль. Что это вообще не женская мысль, а мужская. Так говорил Федька, когда смотрел мексиканские сериалы, где мужчины бьются за любовь женщины. А сама вместо этого вздохнула:

– С ума сойти можно! Я прямо не верю, что это со мной происходит… Давайте потом, давайте в другой раз…

– Когда? Назовите срок.

– Я не знаю. Мне надо собраться с мыслями, мне надо подумать… Мне надо привыкнуть к создавшемуся положению вещей, – она наконец-то нашла нужную фразу, наконец-то вытянула свою руку из его ладони и тут же убежала.

– Ах, ну просто трепетная лань! – услышала она вслед и ещё что-то неразборчивое, должно быть, на арабском языке.

«Как же, лань! – ругал её всю дорогу голос рассудка. – Слушай больше. Корова ты, а не лань! Ко-ро-ва!»

«Ну и пускай! – ликовал центр управления чувствами. – Во многих культурах корова является священным животным. Я не про нашу грубую культуру говорю. В нашей культуре сама человеческая жизнь давно не является священной и достойной бережного отношения».

«Ах ты, Боже мой! Словеса-то какие! Ты даже хуже, чем корова. Так опозориться! Додумалась тоже: на старости лет пошла с иностранцем кофей пить. Да тобой ещё спецслужбы заинтересуются, вот тогда попляшешь!»

«А и пусть! Там такие мужчины, как Джеймс Бонд – вообще отпад!»

«Ну, как есть корова!»

«Как же всё-таки хорошо жить на свете, когда есть такие замечательные мужчины!»

«Они не замечательные, а просто трезвые. Пока трезвые, а как с такой дурой спутаются…».

«Плевать!»

* * *

Людмила быстро добежала домой и так легко взлетела по лестнице, словно ей было не под сорок лет, а максимум около двадцати. Дома у неё сидели соседи с нижнего этажа в эвакуации от внезапно нагрянувшего пьяного племянника. Выяснилось, что племянник пропил свою квартиру на другом конце города и теперь явился к родне с требованием предоставить ему место жительства в их и без того переполненной «двушке». Родители Людмилы утешали их как могли, отпаивали валерьянкой и даже предоставили ночлег. Соседи раздвинули две раскладушки и одну взяли у других соседей. Разместились все весьма комфортно, и вскоре по квартире поплыл звук мирного сапа. А с нижнего этажа доносились звуки мата, драки и разбивающегося стекла. Но это не страшно, когда так буянят внизу. Вот когда наверху такое происходит – это да, это трагедия, а дебош снизу можно и пережить.