Коровы

— Эта малахольная телка, — ответил Пастух, — не только не адвокатская сущность, но даже не представляет собой той четвертой коровы, которую в проекционной иллюзии нарекли коровой искусства, поскольку одной коровы искусства на самом-то деле не существует, но каждая особь с Большой дороги художников, имея собственное неповторимое имя, является коровой, быком, лошадью и конем, овцой и бараном, ослом и ослихой, а также козой и козлом — искусства. В проекционном стремлении объединять даже частично похожее в одну категорию мертворожденные призраки в воображении своем свалили всю Большую дорогу в единую кучу и сделали из нее почему-то корову, хотя, как вы видели, там больше быков, да и вообще эти художники не подлежат собирательному понятию, и здесь, и в потусторонней иллюзии неприкасаемость их бесспорна, а святость установлена высшими силами. С Химерой же номер четыре история другая. Она родилась от Иды пятого круга после ее знакомства в одной из воловен с быком по имени Данте — с сущностью, побывавшей на небе, притом что Данте вовсе и не Пегас… Но таково было странное пожелание Хозяина, отпустившего Данте погулять в загадочной области, законы которой вас совсем не касаются и затрагивают только умы ваших несчастных проекций. Может быть, замысел высшего разума состоял в том, чтобы испробовать боковое движение скотины, расширить область пастьбы, освоить неизведанные пространства, возможно, что-то еще, но, так или иначе, Данте после этого путешествия объявил, что мыслит совсем по-другому — не как остальные особи нашего стада, замкнулся и совершает круги по Большой дороге в обратном порядке, то есть нисходяще, причем цепенеют от ужаса его двойники, встречаясь со своим прошлым, а не сам Данте, который, наталкиваясь на будущее, проходит сквозь него совершенно спокойно и лишь молодеет, двигаясь постепенно к своему первому кругу. Подобное на плоскости невозможно без одобрения высших, непостижимых нашему пониманию сил, и великий Хозяин, видя в этом замысел Создателя и Намерения, ограничивается одним: «Данте виднее…» — отвечает он Пастухам, которые удивляются невиданному поведению быка… Другое дело дочь Данте, маленькая Химера номер четыре, которая, не пройдя и столба, еще не научившись мычать, еще стоя на первом столбе, когда Ида пятого круга еще только облизывала ее и дала ей имя Луна — так бывает, что некоторых одиноких телок сопровождаем не мы, Пастухи, а их матери, которые награждают их именами и ведут пять-шесть столбов, до соединения с каким-то гуртом, — эта Луна сразу уже заговорила о том, что думает по-другому, что права ее на плоскости нарушаются и она не будет жевать траву, а объявляет бессрочную голодовку! Представьте себе, о коровы! телка эта даже не ведала в тот момент, где находится, кто она и что вокруг происходит! Ида завыла, не умея справиться с подобным явлением, примчался Пастух и спросил, по каким причинам объявлена голодовка. Телка ответила, что она не корова, что ее права ущемляются тем, что все вокруг создано так, чтобы она испытывала ощущение скотины, и что сущность ее отказывается мычать наперед, а право свое на существование в нормальных условиях она будет отстаивать словом, и выкрикнула в пространство: «Свободу проекционному слову!» Если бы она, телки, провозгласила: «Свободу мычать!» — то не попала бы в изоляцию, Пастуху просто нечего было бы и ответить на законное требование коровы. А так дело моментально дошло до Хозяина, который тут же не стер Луну, поскольку, не сделав по дороге ни шагу, она ничего не нарушила, но изолировал ее в этот загон, отобрал красивое имя и лишил возможности развиваться, остановив в зародыше ее инакомыслящее движение, которое у ее отца заключается в полном молчании и обратном отсчете кругов, у Химеры же номер четыре — просто в коровьем чудачестве, для плоскости нежелательном, заразиться которым может и другая скотина. Есть надежда, что телка эта одумается, и поэтому Ида раз за разом приходит сюда; здесь был однажды и Данте: помотал головой, проревел что-то про ад — понятие небесное и побрел спускаться со своего шестого круга на пятый. Проекции этой Химеры, еще находясь в колыбели, когда они еще умеют короткий отрезок мычать, то есть разговаривать правильным сущностным языком, мычат о несоблюдении прав, ущемлении разного рода свободы и объявляют бессрочные голодовки — что, впрочем, не понимая коровьего, проекционные тени относят к обыкновенным капризам младенцев.

41. Места наказания. Борьба за права коров

— Пастух, вы сказали, что это Малый отстойник, значит, есть и большой? — спросила Копейка.