Коровы

Буянка с Кувшинкой переглянулись, Рябинка и Стрекоза одновременно сказали:

— Надо подумать…

Сметанка шагнула к одной из розовых пони, лизнула ей нос…

Пастух, увидев нежелательное сближение и не дожидаясь дальнейшего, вскочил, сдернул с плеча свой кнут и, раскрутив его, щелкнул над головами скотины так, что вся компания, пытавшаяся было найти общий язык, рассыпалась кто куда: пони и жеребцы с удивительной ловкостью ускакали за предел коровьего видения, телки же разбежались в разные стороны, рассеялись по высокой траве, после чего каждая, отдышавшись, сориентировалась в пространстве по двойникам своего будущего и прошлого и отправилась в сторону дороги, где вскоре и собрался весь гурт.

— На самом-то деле, — миролюбиво стал объяснять Пастух, когда телки, изображая полное послушание, неторопливо двинулись по дороге вперед, — Хозяин не знает, что делать с этим Оно, и ждет особого знака из недосягаемых сфер, после чего движение этой скотины приобретет хоть какие-то очертания, поскольку пока что, как видите, Оно является просто бессмысленно шляющимся по поверхности, а это противоречит закону существования скотины на плоскости и под сводом, согласно которому любая особь несет здесь свой Божественный смысл. Явление — новое, но стаек этих на плоскости мелькает не так уж и мало, и, что странно, те самые редкие собчаки, которых вы видели в движении Великого тракта, иной раз пасутся вместе с этими пони и жеребцами и, как заговорщики, обсуждают с ними что-то на языке, который не понимает никто — даже Подслушиватель, и поэтому высший разум Хозяина находится в полном, можно сказать, неведении относительно замыслов этого пугливого, нежного и неопределенного пока что Оно.

49. Фигули́на

После очередного столба телки неторопливо сошли со своей дороги в траву и начали насыщаться, то и дело осматриваясь вокруг — не появилось ли в пределе коровьего видения что-нибудь еще неизвестное, новое, при сближении с которым нужно соблюдать осторожность, чтобы не вызвать гнев Пастуха.

Сам же Пастух переместился к группе деревьев, кроны которых были похожи на конусы или свечи и уходили ввысь так далеко, что, казалось, сливались со сводом, и, сбросив сумку и бич и привалившись к стволу, стал наблюдать за пастьбой своего неразумного стада.

В самый разгар выщипывания вкуснейшей травы в поле зрения телок угодила корова, которая вышла из-за кустов, разляписто скучившихся неподалеку от места пастьбы, и направилась в сторону гурта. Телки на всякий случай установились поближе друг к другу и приготовились не общаться без позволения на то Пастуха.

Большая корова светло-рыжей окраски постепенно приблизилась к стаду, и телки от ее странного вида не то чтобы просто перестали жевать, а просто оторопели, слюни у них так и повисли вместе с травой, мало того, от удивления все пустили длинные струи, а потом еще сделали по шлепку, обогащая поверхность.

Вымя вместе с сосками у этой коровы было упрятано в холщовый мешок, стянутый у живота обыкновенной веревкой, задняя коровья часть была закрыта чем-то вроде огромных, розового оттенка проекционных трусов или подгузника с дыркой, из которой торчал заплетенный в косичку и украшенный наивным бантиком хвост, грудь закрывал плащевой ткани нагрудник, надетый на шею, и вдобавок из-под него виднелся клетчатый носовой платок…

Все это выглядело бы очень смешно в проекционной иллюзии, если бы полусущностная корова была подобным образом разодета, но пространство вокруг было вполне реальным, и светло-рыжая особь являлась частью неразделенного нечто, воспринимать которое даже с оттенком иронии было бы несуразно, — так что телки с должной серьезностью разглядывали детали коровьего одеяния, подмечая чистоту и опрятность всего, что было напялено на эту странную личность.

— Э-эх, бесстыжие, и как вам не совестно! — с упреком сказала корова, выражаясь сразу проекционно, хотя телки настроились на понимание коровьего языка и мысленно подключили свой телячий, пока еще небогатый словарь. — Одно слово — бесстыжие! — повторила корова.

Не зная, что и как отвечать, все телки перевели взгляды на Пастуха, который находился в пределе коровьего видения, но никаких знаков оттуда не поступило, Пастух никак не среагировал на появление этой странно украшенной сущности — как будто его это и не касалось, и тогда Роза взяла на себя ответственность начать разговор.

— В чем же мы провинились? — спросила она.

— Как же вы можете, — сказала корова, — так бесстыдно, не стесняясь друг друга, облагораживать этот луг, да еще пускать длинные струи — все вместе! К тому же на том самом месте, где занимаетесь поглощением травы. Вам не противно?

— А где же нам это делать? — удивилась Ромашка.

— Как где? Отошли бы вон в те кусты, и, ради приличия, не все разом, а по одной.

Телки молчали, даже как-то смущенно.