Коровы

Телки приблизились к самой обочине тракта и, пока их Пастух чем-то черным, вроде угля, чертил на расправленном рулончике кожи послание Хозяину, принялись с интересом, но мысленно все же выражая сочувствие, разглядывать провинившуюся скотину, следующую к местам наказания, заметив сразу, что не только гурты, но и одинокие особи целенаправленно движутся по этому тракту и что картина движения, в отличие от Всеобщего Великого Тракта, где все казалось застывшим перед глазами моментом, постоянно меняется и — провинившихся особей не так уж и мало, как это показалось сначала.

Гурты коров, коз и овец в пять-десять голов шли медленно или быстро, с понурым видом, не глядя по сторонам. Такой же численности гурты, составленные быками, среди которых попадалась корова, как будто случайно втиснувшаяся в группу быков, только бежали, причем с таким гордым, уверенным и даже каким-то счастливым видом, что, казалось, несутся они к какому-то празднику, где только и будут делать, что веселиться, — чего нельзя было сказать о бегущих в окружении быков коровах, ноги которых то и дело подкашивались и даже подламывались от страха или усталости, и только резкий крик невидимого Пастуха выпрямлял эти ноги и заставлял придерживаться общей скорости бега. В промежутках между гуртами с разной скоростью двигались одинокие кони, лошади, козлы и бараны, и, наблюдая такое количество провинившихся сущностей, Елена удивленно заметила:

— Я и не думала, что может быть так много наказанных…

Пастух, между тем, закончил свое послание, и несколько телок, из любопытства не преминув, конечно, заглянуть в кропотливо начертанное, увидели там только непонятные знаки, и поэтому Антонина-гадалка спросила:

— А как, Пастух, вы выразили бесполость?

— Я выразил это отсутствием силуэта скотины, просто пустым пятном, — ответил Пастух, свернул кожу в рулончик, перевязал бечевкой и прикрепил той же бечевкой к хвосту покорно стоящей Даны, ожидающей своей участи, после чего обратил все внимание свое на тракт, высматривая, очевидно, литерный гурт.

Долго ждать не пришлось, на дороге возникли и стремительно приближались, пыля, три быка — морды в пене, и корова светло-рыжей окраски, по всем признакам объятая ужасом… Пастух неожиданно свистнул, брат его — для телок невидимый — крикнул, маленький гурт на миг сбавил скорость, и Пастух так толкнул на дорогу бесполую Дану, что она оказалась сразу между черным быком и коровой и включилась в движение. Обогнав все, что было на тракте, литерный гурт с реальным Оно моментально унесся за предел коровьего видения.

74. На полкопыта в реальности

Телки как-то проекционно вздохнули, Пастух закурил, впервые позабыв склеить козу, видимо, от волнения, и табак тут же рассыпался, бумага сотлела. Телкам совсем не понравилась вся эта процедура с отправлением Даны поближе к нулевому столбу, и особенно не понравилось то, как выглядел литерный гурт:

— Ужас… — сказала Овсянка.

— Кошмар… — согласилась Ириска.

Стадо нестройной толпой вернулось к тропинке и, решив отдохнуть и спокойно осмыслить увиденное, разлеглось на поверхности, а Марта сказала:

— Пастух, давайте я послюнявлю козу — чувствую, отправление Даны и вам не доставило удовольствия.

Пастух дал телке послюнявить козу, тоже прилег, выпустил дым и стал рассуждать, как и всегда, втолковывая коровам кое-какие особенности существования в Божественном стаде: