Следовательно, экономическая игра есть такая игра, где правила подлежат существенному пересмотру, скажем, каждые десять лет, и она вдобавок подозрительно напоминает королевский крокет из «Алисы в Стране чудес», о чем я уже писал. С учетом сказанного попросту бесполезно уделять пристальное внимание точности измерения величин, задействованных в такой игре. Приписывать особую точность подобным, расплывчатым по самой своей сути величинам бессмысленно и нечестно; любая попытка использовать строгие формулы для этих вольно определяемых величин представляет собой постыдную трату времени.
Здесь уместно вспомнить о недавней работе Мандельброта[32]. Он показал, что тот способ, каким товарный рынок подвергается, теоретически и на практике, случайным колебаниям, возникающим вследствие присущих ему несоответствий (и восприятия данного факта), есть явление, гораздо более хаотичное и глубокое, чем принято считать, и что обычные приблизительные ряды оценок динамики рынка должны применяться намного осторожнее — или не применяться вовсе.
Словом, общественные науки видятся малопригодной испытательной средой для идей кибернетики, куда более худшей, чем биологические науки, где данные накапливаются при условиях, которые более однородны с учетом свойственной этим наукам временной шкалы. Ведь человек как физиологическая система, в отличие от общества в целом, очень мало изменился со времен каменного века, а жизнь индивида характеризуется множеством лет, на протяжении которых физиологические условия изменяются медленно и предсказуемо. Это отнюдь не означает, впрочем, что идеи кибернетики неприменимы в социологии и экономике. Скорее, это означает, что данные идеи должны быть испытаны в инженерном деле и биологии, а уже потом допустимо переносить их в столь бесформенное пространство.
Памятуя о приведенных оговорках, можно сказать, что широко распространенная аналогия между телом политическим и телом физическим[33] вполне оправданна и полезна. Именно к политическому телу должны применяться многие этические принципы, которые затрагивают ту область религии, каковая, по сути, является парафразом этики.
8
На сем я завершаю серию очерков, объединенных общей темой творческой активности, от Бога до машины, и написанных под одним углом зрения. Машина, как я уже сказал, есть современный аналог голема, творения пражского рабби Лева. Поскольку я настаивал на рассмотрении вопросов творческой активности в единстве, без разделения на очерки, посвященные Богу, человеку и машине, мне не кажется, что я нарушил пределы общепринятой авторской свободы, назвав эту книгу
«Корпорация „Бог и голем“»
Т. 1. М.: Слово, 1994. С. 425–442.
Рассказы
Занятный орган — человеческий мозг. Он управляет всеми ощущениями тела, а сам является совершенно нечувствительным, даже если резать его ножом. Можно умереть от легкого сотрясения, а можно пережить пробитый ломом череп без последствий, отделавшись разве что испорченным настроением. Нынче стало модно совать в мозг иголки и электроды в качестве метода врачевания разного рода депрессивных расстройств. Дурное это дело, совсем я его не одобряю. Подобные эксперименты порой заканчиваются сумасшествием пациента и почти всегда имеют непредсказуемое воздействие на его характер и способность принимать взвешенные решения.