Корректировка

— Погоди, слушай дальше. Все чин по чину. Следователь городской прокуратуры и двое мильтонов в форме. Предъявляют постановление, понятых берут: обыск.

— Подожди, — перебил его второй, — а прокуратура тут причем? Я понимаю если б ОБХСС…

— Вот видишь, ты сразу допер, а этот кретин от страха вообще видать, соображать перестал.

— Так это «разгон» был?

— Ну да, завелись разгонщики в Обноре, добыли где-то документы, форму ментовскую и стали на мелких жуликов наезжать.

— Твою ж мать! И что дальше было?

— Ну вот, значит обыск. Пока те двое в форме ищут, «следователь» уселся хозяина допрашивать. Документы, фотографии ему предъявляет: за вами, мол, велось наблюдение и теперь вы установленный расхититель социалистической собственности. Чистосердечное признание облегчает ответственность. Фирсов покряхтел и сознался, идиот. Собственноручно записал показания и поставил подпись. Изъяли у него крупную сумму денег, драгоценности, вещей ценных два чемодана, составили соответствующие документы на изъятие и велели на следующий день прибыть в горпрокуратуру.

— Явился?

— Явился!

Они оба радостно заржали.

Запел Демис Руссос. Звучал он сказочно. Заливался, как соловей. Рулады мощного тенора звенели и переливались самоцветами.

— Ты чего, лопать сюда пришел?! У нас парней и так мало, и ты еще сидишь, кто будет девчонок танцевать? — подбежавшая к столу Лариса схватила меня за руку и потащила к танцующим. Оказавшись среди них, я пристроился к тылу пестрого хореографического коллектива, возле четырех худеньких симпатичных девчонок, судя по всему, Лоркиных коллег, и отдался, как говорится, ритму. Я танцевал легко и с удовольствием, ощущая благодаря водке и музыке ту одухотворенность, в которой так нуждался мой организм.

По ходу дела наблюдал за другими танцующими. Парней, не считая нас с Генкой было всего двое — балерон Боря Хилькевич (хотя его, наверное, тоже считать не стоило), и еще один. Тот самый сын замминистра, жених Марины, дочери Ивана Андреича от прежней семьи, девушки красивой и весьма выдающихся форм. Он привлекал внимание южным загаром и такой аккуратной стрижкой, словно только вышел из салона. Одет был в приталенную джинсовую рубашку с закатанными рукавами, облегающие ранглеровские тузера клеш и желтые остроносые шузы из «Березки». Он все время держался возле своей фигуристой подруги, которая танцевала босиком, очень плавно и сексуально двигая широкими бедрами и держа руки высоко поднятыми, что помогало ей демонстрировать роскошную грудь. На её майке была изображена рожа Микки-Мауса, распятая между, задорно торчащими в разные стороны соблазнительными округлостями.

Глаза у нее были прикрыты голубыми веками с блестками. Пухлые красные губы беззвучно повторяли припев песни. Жених, широко расставив ноги и полуприсев, двигал задом, словно хотел прямо здесь соединиться с бедрами танцовщицы в любовном акте.

Насмотревшись на её выдающуюся грудь, я нашел глазами Альбину. К моему удивлению, она все еще была в компании Бориса. Они танцевали с краю основной группы. Вернее, танцевал в основном Боря, двигаясь грациозно, как и подобает профессиональному танцовщику. Альбина же шевелилась вяло, глаза у неё были задумчивыми, а общий вид отрешенным.

И тут до меня дошло, этот спектакль предназначен для меня. Она-то ведь не знает, что я в курсе нетрадиционных Бориных наклонностей, поэтому создает видимость, что он её кавалер.

Я вернулся к столу, выпил, поймал её быстрый взгляд и принял решение. Дело не терпело отлагательств. Еще раз выпил и решительно направился к ней. Она глянула затравленно и, кажется, хотела уйти, но не ушла, продолжала вяло шевелить бедрами напротив Бориса, под завывания Руссоса.

— Аля, — сказал я, — можно тебя на пять минут.

Боря понимающе хохотнул и хлопнул её легонько по попе, подталкивая в мою сторону. Она злобно зыркнула на разрушителя легенды и нехотя пошла за мной.

— Ну? — спросила неласково.

— Баранки гну! Здесь баня есть?

Синие глаза смотрели с недоумением. Я сумел её удивить.

— Сауна… а зачем тебе?

— Сойдет и сауна. А пошли туда, потрахаемся?

— Что сделаем?

Ах да, данный глагол еще не в ходу.

— В смысле, совокупимся самоцельно. Думаю, пяти минут хватит.

Синие глаза распахнулись и стали синими прожекторами.

— Ты напился что ли? Идиот! Козел! Пошел на хер!

— Извините, — кротко сказал я, вернулся к столу и налил коньяка.

Кто-то хлопнулся на лавку рядом. Я обернулся, это была Лорка. Заметно пьяненькая, с бокалом шампанского в изящной руке.

— Послала? — спросила она с пониманием. Я кивнул. — Что ты ей такого сказал?

— Да ничего особенного… предложил заняться сексом в сауне.

Лорка выпучила глаза, а потом прыснула.

— Что, прямо так и предложил?

— Нет. Сказал: пойдем перепихнемся.

Лорка закатилась хрустальным смехом. Смеялась минут пять, даже шампанское расплескала. А отсмеявшись, заявила неожиданно зло.

— Так ей и надо, сучке крашеной, другого обращения не заслуживает.

— Почему крашеной? — спросил я, хотя хотел спросить, почему не заслуживает?

— Потому что красится. Так-то, она серая, как мышь.

— А я думал — вы подруги.