Корректировка

— То-то, я смотрю Алька подорвалась, только пятки засверкали. Ну, Лариска, ну стервоза! Такую подругу иметь — врагов не надо. Слушай, а что у вас с Алькой, если не секрет?

— Как, что — любовь. Знаю, знаю, что ты сейчас скажешь: такую любовницу иметь…

Он опять зашелся беззлобным бархатным смехом.

— Верно! А я еще думаю, чего она весь вечер трется возле меня, аж нехорошее стал подозревать. Так, это ты ей засадил? Мне Лариска об этом рассказала. Но сучка не сказала, что в гости тебя позвала. Ну, аферистка. Ты уже уходишь, что ли?

— Да мы с Лоркой немножко повздорили, думаю, мне лучше уйти.

— Я тоже уже собираюсь, могу подвезти.

— А ты-то чего? — удивился я.

— Я ж за рулем, не пью. А трезвому, что за радость на пьяные жирные рожи смотреть. Так что, подвезти?

Я пожал плечами, почему бы и нет. Все лучше, чем несколько километров тащиться до шоссе, а там ловить частника. Не будет же он ко мне приставать в машине.

— Поехали.

Ушли мы по-английски, не прощаясь. Да, по совести, говоря, хозяевам было не до нас, гостям, тем более. На часах было двадцать один, ноль пять.

* * *

Как и у Альбины у Бори был «Жигуленок» копейка, только белого цвета и более навороченный. В нем даже, о чудо, имелась японская магнитола и стереоколонки. Боря вел машину по-пижонски, покачивая рулем, поигрывая брелоком для ключей, поглаживая рукоятку переключателя скоростей. Вставил в магнитофон кассету.

И тотчас же от заднего стекла, из стоящих там колонок сладким голосом тихонько запел о любви Хулио Иглесиас.

— Слушай, Борь, — не удержался я от вопроса, видимо спьяну, другим не объяснить, — а ты правда…

И тут только задумался, как бы его назвать. Педик и гомик, звучит наверно обидно, а гомосексуалист слишком пафосно, да я бы спьяну и не выговорил.

— …гей, — нашелся я.

— Ух, ты, — покосился он на меня, — какие мы иностранные слова знаем. Лариска, что ли, сказала?

Я пожал плечами, промычал, что-то невнятное.

— Вот, балаболка. А впрочем — да. Чего тут такого?

— И не боишься?

— А чего мне боятся?

— Ну, статья же есть, знаменитая.

— Не знаю никого, кого бы по этой статье посадили. Может, низовых каких-нибудь, самых упоротых, а у меня статус, я премьер. И потом, я же не отсвечиваю, не провоцирую, по мужикам не бегаю. Есть несколько, надежных друзей, с ними и общаюсь. А ты знаешь, кстати, что Лариска моя невеста?

— Э-э-э… — только и смог выдавить я. — Правда, что ли?

— Официально, через месяц расписываемся. Приходи на свадьбу.

— А зачем вам это?

— Как зачем? Слухи ходят, но это фигня, а факт остается фактом. В наличие крепкая советская семья. Нам ведь заграницу выезжать. Она солистка. Примой, конечно, не станет ну и ладно. Примы, они вообще, суки полные.

— Да действительно, чем вы не пара… красивая пара.

— Мы прекрасная пара! — согласился Боря. — Полное взаимопонимание. Она ко мне не пристает, я к ней. А ты чего спрашивал-то? — поинтересовался он, и в его голосе мне почудилась надежда.

— Да, так просто, в целях общего развития, — поспешил я его разочаровать, — просто интересно, как ты к этому пришел?

— Шел, шел и пришел. Попробовал одно, другое, остановился на третьем.

— То есть, ты и с бабами тоже пробовал? — не переставал я открывать для себя «дивный» новый мир.

— Ясен пень, а ты как думал? — кивнул Боря, — я чего только не пробовал… в таких оргиях участвовал, страшно вспомнить. Тут ведь главное, освободить себя от предрассудков и поэкспериментировать. Чтобы самому в себе разобраться.

— Значит, ты в себе разобрался, и с мужиками тебе больше понравилось, чем с тетками?

Он важно кивнул.

— Я для себя определился. Мне женщина уже ничего дать не может. В плане секса, женская любовь лишь жалкое подобие мужской. А в интеллектуальном, духовном, — он красиво махнул рукой, — ну, ты сам понимаешь.

Но я не понимал. Вернее, я понимал, что Борина гомосечность, скорее всего результат профдеформации. Ведь, как известно, в балете повышенная концентрации красивых женских особей. Такая девушка на улице одна на сотню, а там они табунами скачут. И Боря к ним просто привык. Он, с малолетства их днями напролет кидает, ловит, крутит-вертит, хватает за всякое — для него не осталось тайн в женском теле. Оно для него, навроде спортивного снаряда. К тому же все эти красотки, из-за постоянного пребывания в обстановке дичайшей конкуренции получают серьезные вывихи характера в виде повышенной истеричности и стервозности, что тоже не добавляет к ним симпатии.

— Они же, совершенно не похожи на нас, — продолжал миссионерствовать (теперь я в этом уже не сомневался) Боря. — Во всем, в интересах, морали, шкале ценностей, понимании мира, ментальности. Фазы не совпадают.

«Вот оно чо, Михалыч!» — подумал я и усмехнулся, глядя на пустое шоссе, процитировал:

— Что есть женщина? Женщина есть зло!