Корсар

До маленького приморского городка — сонного, укутанного молодой зеленью и пышным цветением фруктовых деревьев, предвкушающего скорый летний сезон с шумными толпами туристов — добираемся только к вечеру. От быстрой езды по практически пустой в это время года трассе Ева кажется расслабленной и перевозбуждённой одновременно. Зелёные глаза горят чистым восторгом, когда торможу возле первого из множества спусков к береговой линии.

Запах солёного моря и свежего ветра будоражит, и Ева спрыгивает на землю, поднимает к небу голову и втягивает ароматный воздух полной грудью. В этот момент кажется такой счастливой, что не выдерживаю и смеюсь, невольно заразившись исходящей от неё энергией.

— Жаль, что плавать пока нельзя, холодно... — протягивает с сожалением и смотрит широко открытыми глазами на голубеющее вдали море.

— Здесь есть очень неплохой дом отдыха, где несколько отличных бассейнов, так что поплаваем хоть так.

— Правда, я не умею, — признаётся, и краска смущения заливает лицо.

— Научу, я же, если ты забыла, долбаный ихтиандр, так что не переживай.

Вдруг Ева напрягается, а потом тяжело вздыхает и отводит взгляд.

— Что опять?

— Купальник, — пищит, сглатывая. — Я забыла дома купальник.

Ага, конечно, так я и поверил. Наверное, отродясь его не было, сейчас просто придуривается, чтобы свою чёртову гордость не посрамить.

— Тут есть пара неплохих магазинов, купим, не парься.

— Если что, у меня есть немного денег! — Задирает подбородок, считай, до неба и смотрит на меня с вызовом. — Сама куплю, понял?

Воинственно подбоченясь, прищуривается и прожигает меня суровым взглядом.

— Купишь-купишь, не переживай, — киваю и слезаю с мотоцикла. — Сейчас снимем номер и покажу тебе здесь всё. Годится?

Ева улыбается и чуть в ладоши не хлопает от нетерпения.

— Давай потом сразу на море сходим, а? Ну, пожалуйста!

— Хорошо, в моём возрасте, говорят, очень полезны пешие прогулки вдоль берега. — Кладу ключи в карман и, взяв Еву за руку, веду по направлению к гостинице. — Колени меньше скрипеть будут и спать крепче буду.

Ева хохочет, а я продолжаю:

— Главное, не забыть купить в киоске кроссворд, мозги тренировать, а то ж склероз.

Ева останавливается, обходит меня спереди, кладёт руки на шею и целует в губы, прерывая мой монолог.

— Я люблю тебя, — говорит, разрывая поцелуй, а у меня все внутренности делают синхронный кульбит, сжимаясь. — Я так сильно тебя люблю.

И, глядя в её зелёные глаза, понимаю, что действительно любит, ну а я пропал уже давно, когда на пороге её своём увидел. Осознал это только недавно.

— Всё-таки здесь очень красиво, — говорит Ева, когда проходим вдоль центральную улицу городка.

А у меня сердце внутри предательски ёкает, потому что знаю, всем существом своим чувствую: там, вдалеке, если знать куда идти, находится старое кладбище, на котором вечным сном спит моя мама.

Когда Ева обмолвилась о поездке на море, я мог бы привезти её в любой другой город — мало их, что ли, на Азовском поборежье? Да полно, больших и маленьких, унылых и приветливых, но решился всё-таки открыться перед Евой сильнее, возможно, даже полностью обнажить душу, потому что нельзя и дальше всё скрывать. Она достойна честности, пусть это может обратить в прах всё, что так неожиданно родилось между нами, но я устал скрывать, потому что Ева стала для меня чем-то большим. И да, я готов её отпустить, хоть и сложно будет до чёртиков.

— Ты снова задумался о чём-то, — замечает, с тщательно скрываемой тревогой глядя на меня.

— Да? Не бери в голову, — отмахиваюсь, улыбаясь.

— Ну хорошо, — робко пожимает плечами и отворачивается, рассматривая окружающий ландшафт. — Но мне бы хотелось, чтобы ты чаще улыбался.

Внутри что-то съёживается, когда слышу эти слова. Я же Роджер, чёрт возьми, весельчак и рубаха-парень, любимец публики и свой в доску в любой компании. Но рядом с Евой позволяю себя слабость, сбрасываю маску и сам себе кажусь слабым и уязвимым.

Останавливаюсь у входа в гостиницу, где каждый номер — отдельный благоустроенный домик в окружении виноградных лоз и розовых кустов, и ставлю сумку с вещами на землю. Беру Еву пальцами под подбородком и приподнимаю голову, чтобы в глаза мне смотрела.

— Ты очень многого ещё обо мне не знаешь, но у нас есть несколько дней здесь, у моря, чтобы ты смогла познакомиться с Родионом Мещерским, понимаешь? — Она моргает и слабо улыбается. — Не с Роджером, а со мной, настоящим.

— Мне уже стоит начинать переживать? — Кладёт ладони мне на щёки и поглаживает, пытаясь в душу заглянуть.

— Не знаю, но у меня чёртовы поджилки трясутся.

— Я же рядом, чего тебе бояться? — удивляется совершенно искренне, становится на носочки и целует меня в колючую щёку. — Пошли быстрее? Я очень хочу есть.

— Неужели? Ты и хочешь есть? Не верю, — смеюсь, а Ева возмущённо фыркает.

* * *

— Я сейчас лопну! — Ева шумно выдыхает, смешно морщась, а я и сам чувствую, что объелся.

— Не надо лопаться, ты мне целая нужнее, — говорю, подзывая официанта, который торопится к нам со счётом наперевес. Глаза сияют жаждой чаевых, но я его понимаю, потому что в мёртвый сезон на счету каждая лишняя копейка.