Корсар

Когда кладу деньги в небольшую кожаную папку, накинув сверху пару сотенных купюр, поднимаюсь на ноги и протягиваю Еве руку.

— Ты же на море хотела, — улыбаюсь, глядя, как загорелись её глаза. — Пойдём.

Она послушно поднимается, а сама аж светится от предвкушения.

— Мечты должны сбываться, золотая девочка, — говорю, когда выходим из ресторана и спускаемся с вымощенного тротуарной плиткой пригорка, ведущего к морю.

Ева, словно непослушный ребёнок, вырывает руку и мчится вперёд, к набегающим на берег неторопливым волнам. Замирает в метре от воды, будто не решаясь сделать последние шаги, отделяющие её от мечты.

— Знаешь, — говорит, когда подхожу к ней сзади и за плечи обнимаю, — я смотрю на воду, вижу волны и белую пену, чувствую аромат, но никак не могу поверить, что на самом деле вижу море. И сейчас, стóит протянуть руку, коснусь его. Это так странно.

Стоит, затаив дыхание, не шевелится, а я целую её в макушку и молчу, потому что в этот момент все слова кажутся лишними.

— Спасибо тебе, Роджер.

— Ты снова меня благодаришь...

— Потому что меня переполняют чувства и эмоции, благодарность. Я только выразить всё это толком не умею, понимаешь? Но я ощущаю себя такой сильной сейчас, наполненной, не одинокой. И ведь это всё благодаря тебе, ты знаешь это?

— Ты делаешь меня счастливым, — произношу, а Ева поворачивается ко мне лицом, а в огромных глазах застыли слёзы. — У меня всегда была дорога, мои братья, моё прошлое. Долгие годы я жил легко, просто, стараясь нагрузить себя работой, общением, адреналином, лишь бы не чувствовать сосущую пустоту внутри.

Но в тот день, когда ты появилась на моём пороге, я сидел на подоконнике, пил и всерьёз раздумывал над тем, чтобы сигануть вниз головой, покончив со всем разом. Не перебивай, я больше могу не решиться, просто послушай! В тот день мне исполнилось сорок два, а чувствовал себя на все двести. Наверное, просто устал или ещё что-то, возможно, демоны заели, но от правды не скрыться: ты спасла меня. Увидел боль в твоих глазах, таких огромных, и я понял, что не одному мне плохо в этой жизни. Будто мозги на место вправились.

— Ты правда... прыгнул бы, да?

Задумываюсь на секунду и киваю.

— Мог бы, в тот день мог бы. Но, Ева, я не псих, поверь мне, и о суициде обычно даже не задумываюсь, просто накрыло. Но ты мой ангел, ангел-хранитель, спасительница и золотая девочка. И я люблю тебя, люблю так, что дышать невозможно, если тебя нет рядом. Потому что боюсь, до одури боюсь, что с тобой может что-то случиться. Ничего никогда не боялся в этом грёбаном мире, а тут, гляди ты, цепенею от ужаса.

По веснушчатой щеке скатывается слезинка, и я стираю её большим пальцем, а Ева зажмуривается, потираясь щекой о мою ладонь.

— Но ты должна кое-что знать обо мне, — говорю, а Ева открывает глаза и серьёзно кивает. — И да, я отдаю себе отчёт, что это может стать для тебя неприятным сюрпризом.

— Я слишком привыкла в этой жизни к неприятным сюрпризам, потому ты вряд ли сможешь меня напугать.

Прижимаю её к себе, настолько крепко, чтобы на миг забыла как дышать, а потом выпускаю из объятий и беру за руку. Её холодные пальцы дрожат, хотя на улице довольно тепло, и я понимаю, что нервничает.

— Значит, ты готова выслушивать мои откровения? — усмехаюсь, глядя на волны, а Ева отвечает тихим согласием. — Значит, сделаем так: сейчас отдыхаем, ни о чём не думаем. А потом прокатимся в одно место, где я тебе не только всё расскажу, а ещё и кое-что покажу. Годится?

— Ты не только тиран, но ещё и интриган знатный, — смеётся, а я пытаюсь рассмотреть следы страха на дне глаз, но Ева кажется абсолютно спокойной, умиротворённой даже. Вот откуда в этой девушке столько внутренней силы, стойкости и мужества? — Договорились. Но только обещай, что не станешь что-то скрывать. Не хочу тайн между нами.

— Я люблю тебя.

Ева наклоняется, набирает воду в пригоршни и брызжет в меня, звонко смеясь. Это так по-детски, но так охреннено здорово, что сам начинаю смеяться, пытаясь увернуться от воды. В итоге наши игрища заканчиваются тем, что я хватаю золотую девочку за талию и поваливаю на песок, нависнув сверху.

— Купаться будешь? — спрашиваю, а она смеётся.

— Издеваешься, что ли? Холодно же.

— И то верно, — замечаю, откидывая упавшие пряди с её лица. — А я, пожалуй, искупаюсь.

И вскакиваю на ноги, а Ева кричит мне, что я сумасшедший, простужусь и умру, если войду в холодную воду, и вообще она меня убьёт, если не прекращу трепать её бедные нервы, но разве меня возможно остановить, когда так близко плещется море?

Раздеваюсь под протестующие вопли Евы, заливаясь хохотом. Давно не чувствовал себя таким круглым идиотом, но мне нравится это состояние.