Корсар

— Представляю, — сказал он, наконец. — Прежде всего и самым спешным образом нам нужно будет не захватывать, а поджигать. Так как нам будет, поистине, необходимо не разъединяться друг с другом, раз мы и вместе-то не слишком многочисленны… Итак, мы подожжем несколько зданий, которые я сумею отыскать, не беспокойтесь, хотя бы ночь была темнее ада. Затем, не задерживаясь у домов и складов, — о штурме их порознь не может быть и речи, иначе мы бы сразу оказались рассеяны и ослаблены, — мы бросимся прямо к цитадели, захватим ее и в ней засядем. Очевидно, там будут в сборе все главнейшие неприятельские начальники, и они сразу попадут в наши руки. Солдаты, лишившись таким образом командиров, долго не выдержат. И мы, задолго до восхода солнца, овладеем городом. Главное — стараться избегать во время наших поджогов зубчатых монастырских стен, осада которых, не имея никакого смысла, будет нам стоить больших потерь и драгоценного времени, если не хуже. Но это уже мое дело — быть хорошим проводником и пройти, сторонясь монахов, без злоключений.

— Хорошо, — сказал Тома.

Он минуту колебался, как будто размышляя. Потом изменившимся голосом, более тихим, странно ускоряя слова, произнес:

— Так значит, в цитадели мы найдем, очевидно, всех главных начальников — вельмож города… Брат Лоредан… Что ты о них знаешь? Кто они и как их зовут?

Мэри Рэкэм не стеснялась, опять стала издеваться:

— Ей-богу! — воскликнула она. — Вот уж, действительно, важно, — зовут ли кастильских обезьян Карлосами, Антонио или Хосе…

Бесстрастный Тома, казалось, не слышал. Впрочем, Ло-редан, всегда учтивый и любезный, не замедлил ответить.

— Сиудад-Реаль, — пояснил он, — не особенно благородный город. И населен он простонародной сволочью, пришедшей из Испании вслед за солдатами, которых король испанский некогда сюда послал. Впрочем, эта сволочь очень быстро и скандально обогатилась торговлей и разработкой рудников. Но от этого она не перестала быть сволочью, и в городе, таким образом, нет ни именитых горожан, ни тем паче знати. Единственные подлинные начальники и вельможи — это те, которых сюда назначает король, а именно: губернатор, по имени дон Фелипе Гарсиа, — если только его не сменили за эти два года, чего я не думаю, так как он только что приехал тогда; советник, по имени дон Педро Иниго, и прокуратор, по имени Лупс-Медипа Соль; оба последние — для гражданских дел. Для военных в распоряжении у губернатора находится несколько капитанов пехоты, но не думаю, чтоб я знал кого-нибудь из них, потому что отряды, стоящие в Новой Гренаде, часто меняют стоянку; и те, которые сейчас занимают Сиудад-Реаль, стояли, наверно, в Санта-фе или в Маракайе в то время, когда я был здесь в последний раз.

Тома, слушавший самым внимательным образом, продолжал расспросы:

— У этого губернатора, советника и прокуратора есть, конечно, жены и дети при них… с которых мы можем получить более значительный выкуп.

— Нет, — ответил Лоредан. — Ни один испанский чиновник или дворянин не привез бы свою семью в город, населенный одними проходимцами. Все, мною названные, живут холостяками.

Тома удивленно поднял брови:

— Неужто?.. А не забыл ли ты упомянуть еще какого-нибудь начальника.

Лоредан, поразмыслив, вскрикнул:

— Ах, чтоб тебя! Конечно! Клянусь львом! — сказал он, презрительно смеясь. — Я чуть не забыл много начальников, а этими начальниками нельзя пренебрегать, раз дело идет о получении выкупа, потому что все они богаты. Хоть и населенный, как я только что сказал, одним простонародьем, Сиудад-Реаль все же город чванный и неугомонный, поэтому, опасаясь волнений или даже мятежей, испанский король дал недавно этим мужланам право выбирать себе, для внутреннего управления, аль-када, сержантов, приставов и четырех офицеров милиции. Этих лиц они всегда выбирают среди самых зажиточных. Алькад, насколько помню, именовался тогда или, вернее, заставлял себя именовать как вельможу, хотя таковым и не был: дон… дон Эприко… Эприко… Алонсо… Клянусь львом, забыл… Эприко, пожалуй… ну да… дон Эприко Форос… или Перес… Словом, что-то в этом духе… У него, верно, были жена и дети, доказательством чего служит то обстоятельство, что он сделал одного из своих сыновей офицером милиции и прочил свою дочь за какого-то Якобле Идальго, также офицера милиции… Девчонку звали Хуана, насколько мне помнится, и дон Фелипе Гарсиа, губернатор, разговаривая как-то со мной, сказал мне, что она красива…

— Все значит к лучшему! — оборвал Тома рассказ Венецианца. — В лучшему, да! И добыча превзойдет наши скромные ожидания вдвое или втрое…

Он опять говорил торопливо, словно теперь особенно спешил покончить с этим вопросом об испанских начальниках. И снова голос его изменился, стал надменным и твердым, когда он вновь обратился ко всему совету, желая закончить обсуждение.