Корвет «Бриль»

Летом, когда Аскольд окончил — правда, с тройками — среднюю школу, тетя подарила ему книгу деда и написала на ней: «Милому моему мальчику, надежде нашего рода». Как стать достойным славного деда Игнатия, тетя Аня не уточняет. Вопрос неясный. Отчим, тот знай твердит: «Ступай на производство». Вкалывать за станком? Ну, нет! Засмеют. Вся бражка! Да и тетя Аня тоже не советует. «Ах, если бы был жив твой родитель!» — восклицает она и подносит к заплаканным глазам платок.

И что за будущность — на заводе!

Отчим только попрекает. Послушать его — Аскольд и лодырь, и ранний алкоголик. И компания у него дурная… Да, мелкие фарцовщики, погрязшие в копеечных расчетах. Однако одеться умеют, фасон давят железно, этого у них не отнимешь. У нас, конечно, еще не понимают, а за границей это первое условие успеха.

Взять Антони Идена, английского министра. Соображает, какой галстук выбрать…

Недавно у Аскольда нашли сходство с Жераром Филиппом — французским киноартистом. Все девчонки признали. Да что девчонки — даже один иностранец из Бельгии, который продал Аскольду сорочку и «бабочку», и тот заметил… Жерар Филипп, кстати, умер, так что…

Но найти свое призвание — дело серьезное, спешить тут нельзя. Тетя Аня тоже так считает. Она говорит, что за границей родители отправляют детей, окончивших гимназию, в разные страны. Отдыхать, изучать языки, и мало ли что еще… Житуха! А отчим… Э, и думать о нем не хочется!

В поездке Аскольд не скучал. Старушка, — правильная такая старушка сельского типа, — доставала из корзинищи колобки, угощала Аскольда и называла его красавчиком. В купе были еще мамаша и дочка. Они возвращались к себе в какую-то глушь. Дочка — ничего девчонка, глазастая, рыжая. Аскольд отчаянно врал, учится-де на курсах дипломатов. Потом выдал новость про Антони Идена.

— У него сорок слуг, чувствуете? И вот, нужно ему выбрать галстук. Покупает сразу сорок и еще один. Зовет горничную, лакеев, шоферов, поваров, всю бражку. Хватайте, говорит… Ну, они и рады. Остается один галстук, чувствуете? Значит, для него, для хозяина. Аристократия, высший фасон, чувствуете?

Спал Аскольд, наевшись колобков, крепко, и когда проснулся, за окном уже мелькали окраинные улицы приморского города. Старушка попросила его вынести вещи, он обещал и тотчас забыл об этом, выскочил из вагона первым. Не терпелось поскорее увидеть город. Здания приличные, имеется троллейбус. Не деревня, жить можно.

Весь день он осматривал город, — разъезжал в троллейбусах, в трамваях и такси, гулял в сквере близ театра, дразнил лебедей, плававших в пруду. Купил в киоске две газеты — немецкую и французскую. Для вида. Город нравился ему все больше. Попутно, завязав разговор в фойе кинотеатра со сверстниками, выяснил, что самая шикарная гостиница, посещаемая иностранцами, — «Аврора», а самый популярный ресторан, с музыкой, с танцами, — «Балтика». Посмотрел заграничный фильм, а затем направил свои стопы в ресторан.

Э, какой же здесь модерн? Мебель времен дедушки Игнатия. И джаз неважнецкий. Аскольду подумалось, что он может кое-чему поучить здешних.

— Кровавую Мери! — сказал он официанту.

Так и есть, они тут и понятия не имеют о Кровавой Мери. Ишь вылупил глаза! Громко, чтобы слышали за соседними столиками, Аскольд объяснил: двести граммов водки, сто томатного сока да еще столовую ложку ликера, лучше всего лимонного. Все как следует смешать. И соломинку!

Официант пожал плечами и записал. Аскольд сиял. Не кто иной, как он, введет сюда, в этот отсталый город, Кровавую Мери. Спохватившись, заказал еду — две порции бифштекса. На десерт, разумеется, черный кофе.

Хотя его томил голод, он начал с коктейля. Горло сводила спазма. Кровавую Мери постигаешь не сразу. К ней надо привыкнуть. Все настоящие мальчики в Москве, на улице Горького, пьют Кровавую Мери.

А славно тут, тепло и уютно! Кровавая Мери не обидит человека. Она отлично понимает, что требуется. Она совсем своя. С ней весело и беспечно. Вообще тут мило, в самом деле мило. Кругом смотрят и улыбаются. Наверно, видят, до чего он — Аскольд — похож на Жерара Филиппа.

— Эй, битте, — произнес Аскольд. — Еще одну Мери!

Пускай смотрят!

Волны джаза то нарастают, то опадают. Лица кругом расплываются, они словно за стеклом, мокрым от дождя. Мери, крошка Мери… Аскольду хочется петь, но в эту минуту в зал гурьбой входят парни диковинного вида. Один сверкает молниями, они так и змеятся на его зеленой куртке. У другого на галстуке какая-то кинозвезда в купальнике.

Иностранцы! Аскольд широким жестом показывает им большой стол рядом со своим. Кровавая Мери придала ему смелости. Парни садятся. Дружно, как по команде. Аскольд подзывает для них официанта. Иностранцы вежливо благодарят, чем до крайности умиляют Аскольда.

— Мери, — говорит он, болтая соломинкой в бокале.

Вот странно! Сдается — они не знают Кровавой Мери. Вот бедняги…

— Коктейль, — говорит Аскольд. — Водка, томат.

— Томат! — откликается тот, что с молниями. — Томат! — подхватывают остальные и смеются.

Несколько минут спустя Аскольд уже в кругу новых друзей.