Корзина спелой вишни

«Моя дорогая мама, бесценная моя! Ты даже не знаешь, как я горжусь тобой. Помнишь ту зиму, те ранние заморозки. Отары еще не перешли на зимние пастбища, а снег уже выпал. И вот овцы стали вымирать. Я вижу, как в большом платке, перетянутом на груди крест-накрест, и в отцовских кирзовых сапогах ты бежишь от одного дома к другому. Всех ягнят распределила, а у нас так не только в хлеву, но и в комнате было полно ягнят. А потом всю зиму ты ходила в горы, вырывала из-под снега прошлогоднюю траву и кормила ягнят.

Однажды мы вернулись домой особенно продрогшие и сразу же легли спать у очага. И вдруг кто-то постучал в окно. Помню, как ты вскочила со словами: «С доброй вестью ночью не постучат». Я весь сжался под одеялом. И тут услышал твой крик: «Ах ты, трус. Пока мужчины воюют, ты, ты… Но не всегда мышам удается прогуляться по амбарам, в которых нет кошек».

А потом ты склонилась надо мной и шептала: «Вырастай скорее, будешь мне скалой и горою. Ни один трус не посмеет сунуться в наш дом». Я хочу, мама, быть твоей защитой. Напиши, что тебе нужно, и я все для тебя сделаю.

Твой сын Башир».

И вот последний конверт. В нем было три листка — самое длинное письмо.