Косьбище

Вообще, на Руси с кладами явный перебор. Больше всего, конечно, осталось от последней войны. Вот возле этого Елно в начале шестидесятых двадцатого столетия мужик в селе сильно поспорил с председателем сельсовета. Ну сильно они поспорили. Селянин обиделся, выпил, выкатил из сарая сорокапятку и… «Прямой наводкой, бронебойным, по сельсовету… Пли!». Хорошо — присутственное время закончилось. Хорошо — осколочных не было. Хорошо, когда бревна птичками полетели — никого не зашибло. «Где пушку взял? — Где-где… В лесу нашёл. Там и ещё есть». Дали 4 года «за незаконное хранение огнестрельного оружия». А что, калибр 45мм — не огнестрельное? Статей о терроризме в тогдашнем УК ещё не было, а «враг народа» — не было уже.

А ещё где-то между Москвой и Смоленском закопаны сокровища польского короля Сигизмунда: «Я отправил из Москвы с разнъм добром 923 подводы в Калужские ворота на Можайск…». До Смоленска эта почти тысяча возов майна не дошла. Причём есть интересная подробность: в обозе нет денег. Деньги были нужны королю на месте — он же собирался править Московией. А вот всякие атрибуты чуждого культа, схизматов-православных — основной груз. Московские церкви и монастыри поляки-католики грабили без ограничений.

Клады для историка — половина информации. Только по 9-10 веку — более полусотни кладов. И всё равно — мало. Вот, например, загадка. Летописи дают два основных торговых пути на Руси: «из варяг в греки» и «из варяг в хазары». Первый упоминается часто. По нему даже датчане-крестоносцы в Палестину ходили. Каждый торговый путь сопровождается кладами. Либо сами купцы зарывали в минуты опасности, либо народ, который эти пути обслуживал. Получил от проезжего серебрушку типа дирхем самаркандский и в скрыню его, чтоб владетель или лихие люди не отобрали. Купцу серебро нужно под рукой — для оборота, а оседлому жителю — на чёрный день. Вот и закапывают возчики, гребцы, владельцы постоялых дворов, лодочники, на волоках работники… То серебро, которое от прохожих получено. По этим кладам чётко виден путь «из варяг в хазары». А из «варяг в греки» — не просматривается. Может, летописи врут? Мягко говоря — преувеличивают?

Или вот есть клад. Называется — «Неревский». Найден в Новгороде, точная датировка — 989 год. Закопан на небольшой глубине внутри дома — то есть, предполагалось скоро извлечь. Но сверху следы мощного пожара. Хозяева-погорельцы не вернулись.

Почему? Ведь это не сокровища, не ювелирка, это — оборотные средства, по большей части дирхемы багдадской и самаркандской чеканки. Причём — кусками. Около тысячи таких кусочков. Ногата — это монета. А резана — это монета с обгрызенными краями. Куски, обломки серебряных монет чеканки разных стран — одно из двух основных платёжных средств на «Святой Руси». После Ярослава Мудрого монету на Руси чеканят редко. Бьют куны: маленькие серебрянные брусочки. Прямые — на юге, с горбинкой — на севере.

А владельцы-погорельцы не вернулись по простой и общеизвестной причине. Называется — «крещение Руси». Два дня новгородцы не пускали киевских «крестителей» к святилищам своим. И тогда Добрыня запалил город. А Путята погнал своих бронных гридней на бегущую толпу. Так и сказано в летописи: «Крестили Новгород Добрыня — огнём, а Путята — мечом». Похоже, хозяева клада не только погорели, но и порублены были. Или в Волхов кинуты. Вслед за идолом. Которому с берега кричали: «выдобай боже, выдобай». Не встал этот бог, не поднялся. И добрые люди русские плюнули вслед и взялись следующему служить-кланяться. Пока и этому колокола да кресты с церквей не посшибали. Тоже — добрые русские люди.

А Добрыня сумел сделать редкостную карьеру. Начинал-то с контрабанды и нарушения режима: ввёз на охраняемый объект, на княжий двор, постороннего. Постороннюю. Сестру свою — Малушу. Тайком, спрятав под щитом. Потом сводничеством занялся — подложил сестрёнку молодому господину — княжичу Святославу. И к народившемуся племянничку-ублюдку — в няньки. Точнее — в дядьки. Единственный надёжный человек — единственный кровный родственник. И защитник, и учитель, и во всех делах помощник. И когда братьев Рогнеды резали, и когда мятеж против законного государя и брата подняли… Вот и Новгород, который Владимира поднял, многие годы кормил и защищал, который ему деньги и войско дал — Добрыня крестил. Так «благую весть» принёс… — мои современники могут любоваться обломками закопанных на пожарище дирхемов.

Взглянешь на картину Васнецова, и дрожь берет. Три символа, три русских богатыря. Запойный мостостроитель — Илья Муромец, сводник и поджигатель — Добрыня Никитич, малограмотный качок — Алёша Попович. Цвет земли Русской. Родины моей. Как там, у Шаова под гитарный перебор звучит:

«Эх, мать-перемать, будем петь и гулять
И пить, и любить народ наш буйный»