Косьбище

«Дом хрустальный на горе для неё.
Сам, как пёс бы, так и рос в цепи.
Родники мои серебрянные,
Золотые мои россыпи!»

Россыпи — золотые. А вот в остальном — не мой случай. Мой случай — факеншит два раза.

– Ой, а что это?

– А ты что, не видишь?

– Так это же золото! С каменьями! Ой, а откуда это?

Не врать, не выдумывать. И правды не говорить. Всей правды. А то такой звон пойдёт… Из стольного города люди добрые приедут и голову оторвут. Мне. Мою.

– В лесу нашёл. В дупле берёзовом. Там ещё белка была — видишь, ремешок погрызен.

– А в каком лесу? На нашей земле?

– На нашей. На Рябиновской. Вашей земли тут больше нет. Весь ваша на нашей земле стоит. Аким грамотку жалованную посмотрел, вирник подтвердил. И «Паучья» и «Пердунова» веси на Рябиновской земле стоят. Ты лучше завязку дай, узелок завязать.

Убежала. А вот вернулась не только со шнурком, но и с хозяйкой. «Перунова жёнка» то смотрела по-волчьи, а теперь пытается улыбку изобразить. Умильную. Кривовато получается.

– Мальчик, покажи-ка, что у тебя в узелочке.

– Чего показывать-то? Я что, девка красная, чтобы прикрасами красоваться? Или купец-продавец, чтобы раскладывать да нахваливать. Лежит себе и лежит. А вы там дела делали? Вот и дальше делайте.

Ушли. Ох, как нехорошо. Пойдёт теперь молва. С довесками да с присвистами. Одна надежда: так приврут, что умные люди и не поверят.

И чего делать? Мозги себе не морочить. «Будет день — будут песни». Или будут, или нет. Как сказала блондинка по поводу «встретить динозавра в Нью-Йорке»: «Вероятность — 50 %: либо — встретишь, либо — нет».

Я продолжал нагружать Сухана. Интересная картинка получается. Во время первой Чеченской войны было зафиксировано несколько случаев странной амнезии. Несколько человек были вытащены «Взглядом» в разных местах с общим нарушением: потеря личной памяти. Профессиональные навыки сохраняются, а памяти о себе нет. Один их психиатров-комментаторов привёл тогда простой пример: человек помнит географию за 8 класс. А вот кто рядом за партой сидел — нет.

Идеальный работник получился: функциональность сохраняется, а персональность — отсутствует. Тогда было много шума и насчёт чеченских работорговцев, и насчёт российских спецслужб. Парень, который из «Взгляда», который клялся в камеру, что он это дело раскопает… Не, он живой. Где-то в Приморье оказался, кем-то чем-то работает. А коллеги его, которые не так сильно своё правдоискательство демонстрировали… Кто в земле, кто на теплом месте. А расследование затихло. Перешло в разряд «НЛО» — непонятно-летально-опасных.

У нас тут прямо наоборот. Но результат — сходный. В том смысле, что полная доступность памяти обеспечивается. Сухан помнит всё. Оказывается, человек помнит себя во внутриутробном состоянии. Забавно. И рождение своё помнит. А вот это, судя по вспомненному, — совсем не забавно. Помнит картинку свадебного поезда своего сотника, может посчитать, сколько косичек было заплетено в гриве коренника тройки, которая везла молодых из церкви. Но любые выводы — отсутствуют. Оценки — отсутствуют напрочь. «Лошадь хорошая была? — Лошадь была гнедая, шестилетняя, кована на все копыта, круп лоснится…». От чего лоснится? От доброго ухода или маслом намазано?

Память есть, личности нет. Ни молотилки, ни этики с эстетикой. Отсюда отсутствие самостоятельного целеформирования. Вплоть до фундаментальных вещей: чувство голода — чувствует. А пойти поесть — сам не может. Тяжесть в прямой кишке чувствует, но процесс дефекации — только под диктовку. Цепочки, последовательности действий для достижения даже извне сформулированной цели — только по показанному образцу. Типа: заседлай лошадь — не может. Хотя всё помнит и подробно рассказывает. А когда потом я ему его же слова повторяю как команды — без проблем. При повторе воспринимает уже команду на весь блок действий: «заседлай лошадь» — заседлает. Но убери потник из поля зрения — встал столбом. Выполнить седловку не может, потому что упряжь некомплектная, провести поиск отсутствующей части — не может, потому что команды не было. Сигнализировать о возникшей проблеме не может, потому что для этого нужно оценить ситуацию и принять решение. А у него все эти функции волхвы заблокировали напрочь.

Впрочем, пример, наверное, несколько неудачный: сколько моих современников из третьего тысячелетия смогут заседлать лошадь? Даже при пошаговых командах?

Я как-то раньше с зомбями не работал. То есть, всем, конечно, известно: пол-России зомбировано на прокладки «Олвейз», пол-России — под ВВП-плюс. Но вот когда это так конкретно…

Ладно, отставили психиатрию, взялись за физкультуру. Главная проблема: потеря реакции на болевые ощущения. Я его на сотне подтягиваний остановил. Сухан с перекладины слез, а у него руки дрожат.

– Руки болят?

– Болят.

– А почему не остановился?

– Ты сказал: «до не сможу».