Косьбище

Ну вот, мне только очередного конфликта между родами войск не хватало. Понятно, когда копейщик в строю стоит, а через его голову с обоих сторон стрелы летают… но я-то тут причём? А притом, Ванечка, что во всех патриархальных обществах о человеке по делам его судят во вторую очередь. Или — в третью. А в первую — «какого ты рода». Копейщики лучников не любят, Аким — лучник, стало быть меня невзлюбили просто по факту происхождения. Я бы даже сказал — априори. Ну, а коли так, то и оправдываться, переубеждать — бесполезно.

– Мне родителя не судить. И поносных слов про него не слышать…

– Ишь ты какой… Ты мне в моем доме указывать будешь, недоносок!

А вот это зря. «Ублюдка» я принял. Поскольку тут это нормальное официальное название для моего типа происхождения. А дальше — не надо.

«И дразнили меня недоноском
Хоть и был я нормально доношен».

Мы, с Владимиром Семёновичем, не любим глупых дразнилок. И это хорошо видно по моей физиономии. Атмосфера накалилась. Николашка, как всегда в предкризисных ситуациях, начал бочком выдвигаться к двери. Но тут заявилась «Перунова жёнка» и нас сходу развела. И в смысле — «как петухов драчливых». И, как позже выяснилось, «как лохов законченных».

–

– Ой, добры молодцы, ой да что ж вы сидите, хозяину в рот заглядываете. Вы-то уже кормленные, а у меня муж с поля пришёл, вот супчику жирненького откушает, тогда и приходите. Посидите-подождите, не в обиду сказано, во дворе в тенёчке, а хозяин голод да жажду утолит, перекусит-выпьет и вас позовёт. Для ряду-разговору, но не сейчас…

Ну вышли, ну присели. Молодка нарисовалась, Ивашка ей глазки строит, мурки муркает. Кудряшок этот присоседился, Николая пытает: «да давно ли с городу, да почём там полотно небелёное, а вот у нас…» А я от Перуна этого остываю да думу думаю. Главный вопрос современности — чего же ты хочешь? Как у Кочетова. Ну, он из коммунистов — они так и не поняли. Так, в «непонятках» и страну развалили.

А тут во как дело повернулось. Уже и собственные хотелки имеют значение. Раньше-то я больше по Бумбарашу шарашил: «и где засада на меня?». А теперь вот — чего хочешь? Только все равно: «Ой, куда ж мне деться, дайте оглядеться!».

Яков просил далеко не уходить. «Не дозовёмся». Просил. Не приказал или велел. Так бы я просто послал… А вот просьбу… Надо останавливаться здесь. Как? На постой? В гостях? На сколько? Ну не вытанцовывается никакой идеи. Чувствую, что решение под носом. Но для этого надо местную жизнь понимать. Попаданцу такое в голову… ну, не знаю. В мою — нет.

Часа не прошло — зовут в избу. Картинка существенно другая: дед сильно раскрасневшийся, с запахом, и какой-то… буйно-сонный. Жёнка его тоже… бурячная, платье оправляет. Они тут не только пообедали. Но, видать, и переночевали. А дед несколько не в себе — меня узнал только после третьего промаргивания.

– Ты — Акимовский ублюдок.

Да задолбал уже! Ублюдок я, ублюдок. Он же — бастард, он же — внебрачный сын, он же — плод незаконной любви, он же — свидетельство греха и разврата. Дальше-то что?

– Слышал я, Аким хочет мою землю забрать. Передай.

Что передать-то? Ага, вон чего. Перун складывает на столе кукиш. Двумя руками. Здоровенный у дедушки кулачок. И кукиш… внушительный. Тут жёнка его влезла:

– Перун наш батюшка, порешил дать тебе место с людями твоими. На подворье у нас тесно, так что берёт он вас в работники на покос. За корм, на две недели. А жить будете на заимке, на Мертвяковом лугу…

– Цыц. Дура. Будете сидеть там. Тихо. Как мыши. В засаде. Но чтоб как свистну… Как рожно — в один дых. Конно, бронно, оружно. Твоему Акиму мозги вправим. Чтоб он на чужое… И дочку евоную… Гы-гы-гы. Не боись — и тебе оставим. Пшли вон. Иди сюда, жаркая ты моя…

Мы выскочили на двор. Как-то я за местными не поспеваю. Как-то у них… «часом с квасом». Как-то быстро у них настроение меняется. Я понимаю: «дети гор». В смысле: полей и лесов. Страшно близки они к природе — захотел выплеснуть дерьмо своё и пожалуйста — просторы вокруг неоглядные, «пространство — неевклидово, хрен знает — чьё оно».

Догонять смысл начинаю уже при укладке и навьючивании. Вот, значит, как выглядит Пердуновской «Генеральный штаб». Как широкая бабская задница. Что не ново: «ночная кукушка всех перекукует» — русская народная мудрость. Многократно проверенная на разных моделях «кукушек». Не зря в моё время тазобедренную часть женского тела называли «базис семьи». Мужик, конечно, голова. А баба — шея. Куда шея повернёт, туда голова и… блеванёт. Чем же она его таким вонючим поит?

А придумала она правильно. Проявила стратегическое мышление. Она же думает, что Аким будет землю под себя подгребать. Сынок Акимовский с папашкой в ссоре. Сынка придержим на выселках, как папашка понаедет — сынка с бойцами высвистим. Глядишь, они по родственному и зарежут друг друга. А чтобы даром не кормить — пущай косят. Что ж это за место «Мертвяков луг»?