Косьбы и судьбы

Так к чему мы должны вернуться, и чего хотим?

Может быть только сейчас, когда нет военной угрозы существованию страны, наступает время подлинной борьбы за социалистический труд: массой накопленного материального богатства. Стремительное выведение его из товарного оборота в свободное накопление. Постепенное расширение области «освобождённого труда» создаст невиданный всплеск производительности, который снимет большинство социальных противоречий?

«Условием всей моей жизни был труд, труд необходимый, труд любимый, труд по сознанию. Но труд никогда не был для меня средством наживы, обогащения ради накопления личной собственности. Я привык жить деятельной жизнью, в беспрестанном движении… дело, которому я отдавал силы, дело объединения людей в направлении братского единения людей на началах свободных, разумных, трудовых – дело истинно хорошее.

Я и сейчас бы, не раздумывая, оставил бы всё и свой обеспеченный, спокойный угол и пошел бы в неизвестность, на труды и лишения, лишь бы участвовать в строительстве такой коммуны, какая была моим стремлением всю жизнь, и к старости еще более укрепилось мнение, что путь этот правильный, достойный разумных людей.

…Мы испытали счастье жить в обществе, основанном на свободном, разумном согласии, без принуждения; общество без чиновничества – этой могилы всего живого, свободного и самодеятельного; общества без "мое", а где все наше – общее…. Мы счастливы тем, что узнали радость труда не по найму, не из расчета, а вольного, радостного труда.

Теперь, когда все это отошло в прошлое и становится историей… И память об этом живет в душе переживших это, как о чем-то светлом, большом, нужном и радостном»237

«Наше переселение было делом рук и мысли самих крестьян, вызывая и развивая в них самодеятельность, инициативу, подъем. Никакой мысли не было о вознаграждении за труд, о каком-то строгом оформлении плана, о каком-то руководстве, – никаких заранее стесняющих рамок! А дело шло.

Свободный дух предприимчивости, не капиталистической, а коллективной, крестьянской, гаснет там, где работают за зарплату и по указке свыше. Перед нами вставал целый ряд хозяйственных проблем… И как же быстро, с наименьшей затратой труда и средств, разрешались все эти нужные дела! Много лет спустя мне довелось работать в совхозе десятником по строительству, и я невольно сравниваю: насколько это было живо и просто у нас, в коммуне, и насколько сложно, громоздко, дорого и медленно – в совхозе».238

Казалось бы, стратегическая оборона и прекращение архаичного идеологического противостояния с противником-антагонистом, делает ненужным массовую идеологию оборонного сознания. Это главное условие для проведения культурной революции: выработка морали, основанной на трудовой этике.

Сложность этой задачи превосходит сложность индустриализации и даже не в полной мере очевидна. Новая этика, допуская личную религиозность, как дело свободы совести, не может быть основана на этом принципе. Иммануил Кант давно доказал, что религия использует нравственность, но не производит её.

И в этом смысле, даже толстовские коммуны, предусматривавшие соборность на самой широкой платформе личных убеждений «добра», были некоторым пробным, далеко несовершенным направлением к этике будущего. Толстой, как никто другой, приблизился к тайне её происхождения, которая окончательно прояснится только с переходом бессознательного начала человека – труда – в сознательную и желанную, прежде всего на свете, соразмерную каждому, духовную, а не материальную необходимость. В свободу.

«Был американец, разбогатевший рабочий – финляндец родом, социалист, коммунист. Очень невзрачный, но много рассказал интересного, гораздо больше, чем утончённые американцы. Главное, что он рассказал мне, что в Соединенных Штатах из 60 миллионов работают руками только 6 миллионов, то есть 10 %, у вас же, я думаю, 50 или больше; что там один человек пашет на 18 лошадях плугами, которые хватают на сажень ширины, и обрабатывает один человек 10 акров в день и получает от 2 до 4 и более долларов в день. Что это значит? К чему ведет? Важно это чрезвычайно, но я еще не уяснял себе всего этого значения. Рабочий вопрос разрешается этим путем. Рабочих часов меньше, плата больше, работа легче. Вопрос только, что работать? Приходит мысль, что все дело в том, как сделать работу и жизнь рабочих приятною, travail attrayant [Труд привлекательным (фр.)]. Все дело как будто в этом. Тогда капиталисты захотят быть рабочими. Но как сделать труд привлекательным? Надо, чтобы условия его были приятны и чтобы не было в нем необходимости. Чувствую, что тут много нового и важного, но как это выразить, еще не знаю» – Толстой Л. Н. Дневник 6 октября 1895.

Эпилог