Кощеева дочка и бабушкина внучка

– Красота, – согласилась бабушка. – Нигде больше таких мастеров нет, как в горе у Ящерки. Завтра же надену! А пока пошли всё на лужайку таскать.

Пластиковые столы, кресла и стулья носили все, даже Лялька. А Марья Моревна перетаскивала и раскладывала на земле какие-то огромные щиты.

– Баб, а что это такое? – шёпотом спросила Варя.

– Танцпол.

– Танцы будут, да?

– Конечно!

Варя чуть не хихикнула, но удержалась.

– Баб, а Марья Моревна не надорвётся? Эти штуки вроде тяжёлые.

– Не надорвётся. Она же поляница удалая. Сила у Марьи немереная, не всякий богатырь её одолеет.

– А что… – начала было Варя и прикусила язык. Бабушка точно пошлёт в книге посмотреть, что такое поляница, да ещё так глянет… – А что у неё за духи такие? Вроде травой пахнут.

– Это и есть емшан-трава, полынь. В степи знаешь как полынью пахнет, особенно в жаркий день, аж голова кружится… – Бабушка прикрыла глаза. – Запах в волосы въедается, в одежду, долго-долго держится. Эх, давно я в степи не была… Составляй столы в ряд, заговорились мы с тобой. Да сбегай в кухню, скажи Прохору, что нам обедать пора.

Кухня стала огромной – такой, что конца-краю не видно. Столов и плит – не сосчитать. Невидимые руки просеивают муку, месят тесто, чистят картошку – и всё так быстро и сноровисто, что бабушка наверняка осталась бы довольна. Болтовня и хихиканье сливаются в неразборчивый гул, а посреди всего этого расхаживает Прохор.

– Проша, нам бы пообедать…

– Сейчас-сейчас…. Эй, болтушки, не лениться там у меня! Пельменей сварим, вот и ладно будет.

– А на праздник только пироги будут, да?

– Пироги всякие, ну там ещё что по мелочи… Надо, чтобы гости довольны остались. На заставе добры молодцы щи да кашу варят сами, тут большого уменья не надо. Дичину добудут – мяса нажарят. Вот пирогов там в заводе не бывает, а хочется небось пирожка-то! У нас и поедят в охотку, и с собой возьмут. Захотят, мы и пельмешков им сварим, у меня впрок много нащипано да наморожено.

Пельмени у Прохора были на славу. Ели их и с маслом, и с горчицей, и со сметаной. Потом Ляльку уложили спать и отдохнули сами. Потом все вместе расставляли и накрывали столы, натягивали тент…

Ночью над домом кружила летучая мышь. Огромная, чёрная: выныривала из темноты и опять в ней растворялась. Бесшумно парила над домом, заглядывала в окна. Потом полетела навстречу полной луне и исчезла.

На рассвете тихо тренькнул будильник. Варя выскользнула из постели, положила рядом с Лялькиной подушкой фенечку. Кот Василий приоткрыл жёлтый глаз, глянул сердито и опять уснул. Васька в новом сарафане сидела на подоконнике, независимо вздёрнув нос.

С бисерной лягушкой в кулаке Варя на цыпочках прокралась в бабушкин кабинет. Там на столе рядом с ноутбуком стоял поднос, а на нём – невозможной красоты пирог.

Сверху на пироге разместился целый город. Дома, сады, крепостные стены – всё из румяного, с блестящей корочкой теста, расписано яркой цветной глазурью… Прохор постарался, больше некому!

И точно, на пироге красовалась сахарная надпись: «Ат Прошы». Варя пристроила свою лягушку рядом. Получилось очень даже ничего.

Послышались лёгкие шаги, запахло ландышем – вошла бабушка. Вошла и остановилась на полушаге, глядя на стол. Постояла, взяла бисерную лягушку, подержала её на ладони. Погладила по пятнистой спинке, прижала к щеке…

– С днём рождения, баб… – пробормотала Варя.

Бабушка вздрогнула и посмотрела на внучку так, словно в первый раз её увидела – откуда-то издалека.

– Спасибо, Варюша. Спасибо, хорошая ты моя.

– Тебе нравится? – осмелела Варя.

– Очень! Это ты сама сделала?

– Ну да. Меня Юля научила, она в кружок ходит. Тебе правда нравится? А то Прохор говорит, что лягушка сердитая и насупленная.

– Так это мой портрет. Вот такая я и была, когда в болоте сидела. Это кикиморе в болоте хорошо, а мне там плохо было.

– Извини, баб… Не хотела напоминать. У тебя вон сколько разных лягушек, вот я и…

– Всё хорошо, Варюша! – Бабушка крепко обняла Варю. – Всё хорошо. Тогда я такой была, а сейчас я другая. Без неё, без лягушки тогдашней, и меня сегодняшней бы не было. Нельзя её забывать и не надо. Так что будет она у меня жить-поживать.

– Её к мобильнику подвесить можно! – облегчённо затараторила Варя. – Или к сумке – брелок называется!

– Пока она у меня на тумбочке посидит! – объявила бабушка. – А это чудо Прохор, конечно, сотворил?

Бабушка поправила очки и присмотрелась к пирогу повнимательнее.

– Варюш, а что у тебя по русскому языку? Помнишь, как «жи-ши» пишется?

Раньше Варя дулась бы несколько дней, а сейчас едва удерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Так это не я, баб! Это Прохор написал!

– Не может быть! Он же не умеет!

– Я его научила! – Варя прыснула от смеха, глядя, как взлетела бабушкина бровь. – Конечно, пока он ошибки делает, но мы будем дальше заниматься.

– Ну, чудеса! Сколько я ни билась, так и не сумела, а ты – раз, и готово!

– Баб, он очень старался. И переживал, что читать не умеет. Говорил, стыдно ему: мол, хозяйка премудрая, а домовой у неё неграмотный.

– Молодцы вы у меня! – подвела итог бабушка. – Научишь потом из бисера плести?