Кощеева жена

– Муж? Хорош муженек! – скрипучим голосом произнесла она, – А чего ж жена твоя на сносях зимой на улице оказалась? Чего ко мне пришла приют искать? Да ты хоть спросил у нее, как она свой живот огромный по сугробам сюда волокла? Спросил ли ты, как ей удалось до моей избушки дойти и не околеть посреди леса? Спросил ты у нее, как она детей рожала двое суток? Чуть не померла! Муж!…

Тихон изменился в лице, плечи его поникли. Взгляд Упырихи стал хитрым, губы расплылись в ядовитой улыбке.

– Я перед Матреной виноват, но я… – начал было оправдываться Тихон, но Упыриха не стала его слушать.

– Молчи лучше, бессовестный! – буркнула она.

Затем она повернулась к Матрене и произнесла, небрежно махнув рукой в сторону мужчины:

– А ты… Взяла и простила его? Да зачем же он тебе такой нужен? Слабак! Еще и пьющий, бражкой за три версты от него несет! Лучше вспомни, Матрена, о своем обещании!

– Бабушка Упыриха! – воскликнула Матрена, – Я свое слово сдержу, я тебе пообещала. Но сжалься надо мной, дай мне с мужем побыть немного, наговориться вдоволь напоследок…

Упыриха прищурилась и долго смотрела то на Тихона, то на Матрену. Наконец, она махнула рукой и проговорила:

– Ладно, чего я, молодой что ли не была? Так уж и быть. Кончим с тобою завтра. А сегодня можешь миловаться с мужем. Я в лес уйду, мешать вам не стану. Раздобрела я под старость лет.

Матрена удивленно посмотрела на Упыриху, с трудом веря в то, что она разрешила Тихону остаться на ночь. Но уже в следующую секунду она подбежала к ней и принялась с благодарностью целовать ее руки, обливаясь слезами. Старуха отвела ее в угол и тихо проговорила:

– Нечего радоваться! Чего уревелась вся? Завтра же рано по утру тебе надобно будет прогнать его отсюда. А чтобы он больше не возвращался, чтоб дорогу сюда навек позабыл, чтоб тебя, ведьму, не вспоминал, опои его зельем отворотным – тем, что с разрыв-травой варится, да не забудь нашептать ему на грудь заклинанье.

Ведьма замолчала, наблюдая за тем, как меняется Матренино лицо. Блеск в глазах потух, счастливая улыбка превратилась в гримасу боли и отчаяния, губы задрожали.

– А ты как думала? Ты сама по этой дороге пошла, сама ее выбрала, а теперь уж назад пути нет. Ты уже не обычная баба! Ты почти ведьма, Матрена.

Матрена обернулась и посмотрела на Тихона, сидящего на лавке. Взгляд его был еще хмельной, но в нем было так много любви, что Матрена чувствовала, как она течет к ней прямо по воздуху. От этого у нее в груди все сжалось. Взглянув на Упыриху, Матрена сжала кулаки и тихо проговорила:

– Я все поняла. Сделаю…

Старуха кивнула и направилась к двери. На пороге она обернулась и сказала:

– Да смотри не вздумай сбежать. Сбежишь – долго не протянешь, сойдешь с ума и иссохнешь от той силы, что в себя приняла.

Упыриха ушла, а взгляд Матрены стал темным, как ночь. Она подошла к Тихону, села рядом с ним на лавку и грустно вздохнула.

– Я с тобою уйти не смогу, Тиша. Так и знай. Ведьма меня не отпустит. Я теперь наследница ее, я силу ее переняла. Лишь одну ночь она нам с тобою дала. У нас с тобой одна-единственная ночь, и она станет последней.

Тихон обнял Матрену за плечи и заговорил тихо, но уверенно:

– Можешь хоть что говорить! Я тебя нашел и теперь уж никому не отдам! Ни ведьме, ни самому черту! Вот увидишь!

– Ох, Тиша, – снова вздохнула Матрена, чувствуя, как где-то внизу живота разгорается жар.

Ей очень хотелось верить мужу, но она не могла верить в то, чему не бывать. Тихон прижал ее к груди и страстно поцеловал. На каждое прикосновение Тихона ее тело отзывалось горячими волнами. Этот огонь, пылающий внутри Матрены, был сильнее ее, он испепелял все – зрение, слух, разум.

Матрену и Тихона закружил этот неистовый, огненный танец. Их души слились в одну, и тела, наконец-то, соединились в единое целое. Это было долгожданное, всепоглощающее счастье. Ради такого счастья можно ждать даже целую жизнь.

***

Позже, ночью, Матрена тихонько встала, оставив спящего Тихона на полу. Дети спали в колыбелях, Матрена поцеловала обоих мальчиков и вышла из избушки в прохладную темноту летней ночи. Дойдя по тропинке до лесного озерца, Матрена вошла в холодную воду. Телесный жар потух, страсть поутихла. И теперь Матрена должна сделать так, чтобы муж ушел отсюда и навсегда забыл о ней. Как это сделать? Как? Они же теперь единое целое! Матрена вспомнила те ощущения, когда тело Тихона было ее частью. Даже в ледяной воде озерца ее вновь бросило в жар. Задержав дыхание, Матрена ушла с головой под черную толщу воды. Вынырнув через несколько секунд, она поплыла, плавно и уверенно двигаясь в воде. Матрена вспомнила, как когда-то, давным-давно, будто в другой жизни, юный Тихон учил ее плавать по ночам. Может, именно тогда она полюбила его? Наверное, тогда.

– Ох, Тиша… – прошептала Матрена.

Перевернувшись на спину, она какое-то время лежала на воде, подставив лицо и полные груди лунному свету. А потом она вышла на берег и побежала к избушке. Мокрые волосы холодили спину, и это ощущение было таким же, как в юности, когда они оба с Тихоном бежали с озера к дому, держась за руки.