Кощеева жена

– Нет! – беззвучно закричала Матрена из кустов, широко разевая беззубый рот.

– Я твоя жена, Яков. Отныне и навек, – с нежностью произнесла Упыриха.

Она обвила шею мужчины руками, прильнула губами к его ненавистному лицу. Откуда в злобной и угрюмой старухе эта нежность? Матрена уронила седую голову на землю и зарыдала. Она не могла смотреть на то, что будет дальше. Кощей с Упырихой слились в страстных объятиях, а Матрена задохнулась от обиды и ненависти. Она сейчас как будто снова оказалась в собственном теле, прижатом к земле тяжелым телом ненавистного Кощея…

«Нет, нет, нет, нельзя этого допустить!» – мысли метались в ее голове раненынми птицами.

Вот только ее тело больше ей не принадлежало, оно принадлежало Упырихе. Матрена поняла, что ведьма обманула ее.

***

Упыриха вернулась в избушку только под утро. Черная коса была распущена, волосы свисали волнистыми прядями до талии. Щеки ее раскраснелись, глаза блестели. Матрена наблюдала за ней сквозь приоткрытые веки, лежа на своей лавке в углу. Упыриха проверила, спят ли мальчики и только после этого подошла к Матрене.

– Почему же ты не погубила его? – хрипло спросила Матрена, не глядя на Упыриху.

Она не могла видеть свое собственное, такое румяное и счастливое, лицо. Это была уже не она, она теперь – дряхлая, выжившая из ума, старуха. Упыриха же, молодая и счастливая, смотрела на нее и молчала.

– Почему? – снова спросила Матрена, ее хриплый голос прозвучал громче и настойчивее.

Счастливая улыбка сошла с лица Упырихи. Она нахмурилась и проговорила:

– Я не смогу погубить его, Матрена. Я солгала тебе.

Ни один мускул не дрогнул на старом, морщинистом лице Матрены. Она не боялась услышать правду. Ведь она и так ее уже знала…

Глава 15

– Молчишь? Ненавидишь меня? – тихо спросила Упыриха.

Матрена даже не шевельнулась, так и лежала на лавке, уткнувшись сморщенным лицом в стену. Ее жизнь была кончена, она больше не могла бороться ни с Кощеем, ни с ведьмой, у которой сейчас было все – и сила, и Матренина молодость. У нее же самой не осталось ничего, совсем скоро дряхлое тело, в которое ее заточили обманом , испустит последний вздох, и она умрет. Возможно, это случится уже сегодня или завтра – ей было все равно.

Упыриха взяла гребень и принялась расчесывать длинные черные волосы. Движения ее были спокойные и размеренные. Расчесавшись, она заплела косу и вновь повернулась к Матрене.

–Что ж, ненависть твоя мне понятна. Я поступила подло, обманула тебя. Но как женщина, ты должна меня понять. Ты ведь тоже крепко любила, Матрена…

Упыриха помолчала, теребя в руках темный платок, а потом повернулась к окну, из которого в избушку лился первый утренний свет – бледный, синевато-оранжевый. Ведьма заговорила, и голос ее в тишине спящей избушки зазвучал тихо и проникновенно. Каждое слово, вылетавшее из ее уст, было наполнено сильным, искренним чувством.

– Помнишь, я рассказывала тебе свою историю? Я рассказала тебе тогда не все. Далеко не все! Когда мамке твоей было шестнадцать лет, я, прожившая долгие годы в одиночестве, вновь встретила Якова. Теперь мне не стыдно признаться, что я была влюблена в него с тех самых времен, как он спас меня, вывел тайно из деревни. Так вот, спустя много лет, он вновь пришел ко мне просить помощи – хотел, чтобы я начитала на него заговор для привлечения богатства. И я заговорила его, но попросила кое-что взамен. В то время он был еще не женат, взгляд его был темен и полон страсти, и я совсем потеряла голову от любви, повисла у него на шее, как молоденькая дурочка, упросила его остаться со мной.

И он остался, и поначалу даже любил меня. По-крайней мере, так мне хотелось думать. Какое-то время он жил со мной в лесу, в этой самой избушке. Но вскоре я почувствовала, что его страсть ко мне остыла, он стал сторониться меня. Я старалась угодить ему, ластилась и так, и эдак – все было без толку. Якова будто подменили, он переменился ко мне, стал холоден и безразличен. А потом случилось ужасное – то, после чего все полетело кувырком. Бывают в жизни такие моменты, которые режут ее пополам, делят ее на «до» и «после». Вот и с нами это произошло.

Как-то, вернувшись из леса, я увидела, что Марфа лежит на полу. Я испугалась, подбежала к ней. Лицо ее было залито слезами, платье на груди распахнулось. Я не сразу поняла, что случилось, но потом Марфа закричала, что Яков ее снасильничал. От ее слов я пришла в бешенство, перевернула все в избушке вверх дном. Я рвала и метала, не зная, на кого больше зла – на Якова за измену или на дочь за предательство.

– А нечего перед ним было разгуливать с распущенной косой! – как ненормальная, заорала я.