Кощеевич и война

Что тут сказать? Есть с чего разрыдаться. Дело-то дрянь… Эх, сейчас бы зелья какого или благовоний, чтобы лучше думалось. Но в камере нет даже чистой воды.

— Ты уже слышал про матушку? — вполголоса спросил царевич.

Яромир кивнул. Потом опомнился, что Радосвет стоит спиной и не может этого видеть.

— Да. Мне жаль. Оба мы осиротели…

— Лучше бы он был на её месте! — зло выплюнул царевич, сжимая кулаки. — Плохо так говорить, да? Желать смерти родному отцу…

— Такого папашу врагу не пожелаешь. Может, кто-то и станет тебя винить, но только не я.

— О, с этим я сам справляюсь, — горько усмехнулся Радосвет, а потом издал всхлип, словно захлебнулся этим смешком. — Я его ненавижу, Яромир. Никого так не ненавидел.

— Имеешь полное право. Царь поступил с тобой несправедливо и подло. И чем он тогда лучше Кощеевича?!

Яромир прикусил язык, но было поздно: опасные слова уже вырвались.

— Тише ты! — резко обернулся царевич. — Тут и у стен есть уши. У тебя ещё есть шанс спастись, поэтому лучше молчи.

— Не могу и не буду! — набычился Яромир. — Теперь ты — мой царь. Других мне не надобно!

— Тогда как царь повелеваю тебе заткнуться. Помнишь, ты обещал, что позаботишься о Таисье и Аннушке, если со мной что-нибудь случится? Давши слово — держи.

Радосвет шагнул ближе к решётке. Теперь Яромир мог явственно видеть слёзы на лице своего государя.

Он многое хотел бы сказать Радосвету. Например, что тот дурак, что связался со смертной, потому что Дивь никогда не примет такую царицу. И вдвойне дурак, что поехал в Светелград один и позволил себя схватить. Но тогда получалось, что Яромир тоже дурак, потому что не остановил царевича, а, наоборот, ещё и уговаривал ехать мириться с отцом.

Ещё Яромир хотел бы сказать, что мечи, магия и честь его рода всегда принадлежали Диви. Но Ратибор — это не Дивь. А раз так, то нет никакого предательства. Это Ратибор предал родной край, а не Яромир. И уж тем более не Радосвет. Но приказано было заткнуться, поэтому он опустился на солому, надвинул на лицо капюшон и сунул руки в рукава. Так теплее.

— Обиделся? — через некоторое время догадался царевич.

Яромир ответил не сразу.

— Поначалу — да, но сейчас уже попустило. Думаю вот, как тебя отсюда вытащить.

— Тогда уж не меня, а нас. Только это всё напрасно… — вздохнул Радосвет, обхватив локти ладонями. — Из царской темницы нет выхода. Её на совесть строили. Чтобы ни богатырь не выбрался, ни колдун. Тут в каждом камне такие чары! Нам их ни за что не развеять.

— Знаешь, что самое смешное? Скорее всего, их укрепляла моя мать. — Яромир невесело фыркнул из-под капюшона. — Увы, я не настолько хитроумный. Мой план прост — дождаться стражника, который принесёт нам еду, врезать ему по темечку, отобрать ключи.

— Никто ничего не принесёт.

— Погоди, хочешь сказать, тебя всё это время не кормили, не поили?

— Воду давали разок. Пропихнули кружку между прутьев. А потом я иней со стен соскребал да дыханием растапливал.

— Ну, значит, ещё принесут. — В голосе Яромира уже не было былой уверенности. — А там — схватить за руку и дёрнуть на себя, чтобы стражник ударился об решётку.

— Так палкой пропихивают. Боятся.

Что-то жалобно звякнуло. Наверное, царевич в сердцах пнул пресловутую кружку.

— Когда-нибудь дверь всё равно откроется. Пусть даже для того, чтобы отвести нас на казнь. — Яромир мысленно содрогнулся. У них будет всего одна попытка — без права на ошибку. — Отчаиваться рано, друг мой.

— Ты прав, — как будто приободрился Радосвет. — Отец хочет покорности, но он её не получит! Я намерен дорого продать свою жизнь.

— Лучше просто выживи. Диви нужен достойный царь. Такой, как ты.

— Вот теперь мы с тобой говорим, как настоящие заговорщики.

Они переглянулись и рассмеялись. Горько, надсадно, от души, как смеются только те, кому нечего терять. И страх отступил. Яромир знал: теперь их не сломить ни холодом, ни голодом, ни пытками. Пусть царь только попробует прислать заплечных дел мастера. Ещё посмотрим, кто кого одолеет.

Они с Радосветом болтали долго, до хрипоты. Вспоминали прошлое, шутили, даже строили планы на будущее до тех пор, пока обоих не сморил сон. Наверное, Радосвету снилась его любимая Таисья — он ведь собирался предупредить её об опасности, заодно и повидаться напоследок. А Яромиру в ту ночь не снилось ничего. И слава богам — только кошмаров ему не хватало!

* * *

Он проснулся, когда вдалеке что-то лязгнуло. В коридоре послышались гулкие шаги, потом голоса — жаль, слов было не разобрать. Яромир не пошевелился, но самую малость приоткрыл глаза: кто это там пожаловал? Может, увидев, что узник спит, они отомкнут запоры, и тогда…

Резкий окрик оборвал ход его мыслей:

— Па-адъём!

— Мрак, ты чего орёшь? Ещё даже не рассвело. — Яромир рывком сел и сердито принялся вытряхивать из волос гнилую солому, чтобы скрыть досаду.

— А на рассвете вас уже тогось, казнить велено. Так что собирайтесь.

Наверное, Мрак шутит. Вон, хохотнул даже. Или?…

— Кем велено? — от души зевнув, вмешался царевич.

— Царёв приказ.