Читаем Кошерът на Хелстрьом полностью

— Защото отдавна му е време да поеме подобна отговорност.

— Не мисля, че трябва да му се доверяваме.

— Глупости!

— Защо не остави на мен да посоча заместник?

— Нямаше смисъл да губим време. Имахме си достатъчно задачи.

— Значи избърза и допусна поредната грешка — заключи Перюджи. В гласа му се долавяше превъзходството на знаещия. Споменаването на Шефа бе достатъчно многозначително само по себе си. Меривейл усещаше, че шансовете му да достигне мечтаните висини в Агенцията са се стопили до нула. Лицето му помръкна.

— Каква е причината да се отправиш за Орегон лично?

— Обстоятелствата го налагат — рече Перюджи.

— Какви обстоятелства?

— Трима от най-добрите ни хора бяха изгубени.

Меривейл кимна.

— Спомена за нещо важно, което трябвало да обсъдиш с мен. Какво е то?

— Няколко неща. Първо, прочетох вътрешната информация, която си пуснал и стигнах до извода, че не си сигурен какво трябва да предприемеш. Шефа бе доста разтревожен от това.

Меривейл пребледня.

— Ние… при тези обстоятелства…

Перюджи го прекъсна, сякаш въобще не бе чул, че говори.

— Второ, загрижени сме от инструкциите, които си дал на споменатите трима агенти. За нас е странно, че…

— Следвах докрай заповедите, които ми бяха дадени! — кресна Меривейл и удари с юмрук по масата.

„Песента ти е изпята, приятелче“ — помисли си Перюджи. А на глас добави:

— Носят се слухове, че Тимиена била против дадената й задача.

Меривейл подсмъркна и си придаде невъзмутим вид.

— Винаги ще има някой да възразява и да говори зад гърбовете ни. Какъв смисъл да се вслушваме в слуховете?

— Разполагам с достатъчно сведения, които ме навеждат на мисълта, че са съществували ред обективни причини, които да пробудят негодуванието й. Тя изрази ли открито своите възражения?

— Вярно, разговарях с нея. Тя смяташе, че трябва да бъде изпратена открито, като част от легално издирване на Портър.

— Защо?

— Ами, позоваваше се на интуицията си и нищо повече. — Меривейл произнесе интуиция, сякаш ставаше дума за женска прищявка.

— Само интуиция, нищо конкретно?

— Винаги е така.

— Но изглежда, че в случая интуицията й е работела правилно. Май трябваше да се вслушаш в нея.

— Откак я помня все е пълна с разни налудничави измишльотини — възрази Меривейл. — Но май всичко е защото не обича да работи с Карлос.

— Значи все пак е имало конкретна причина. И защо не иска да работи с Карлос?

— Това са само предположения, но вероятно й е направил някое непристойно предложение. Каквото и да е, в Агенцията не обръщаме внимание на подобни дрънканици. Всеки си знае задълженията и какво точно се изисква от него.

Перюджи впери поглед в него.

Лицето на Меривейл беше като разтворена книга, по която всеки можеше да прочете мислите му: Стоварват цялата вина за загубите върху мен. Какво съм виновен? Направих само онова, което ми бяха наредили.

Ала преди да успее да даде израз на мислите си, Перюджи заговори отново:

— Някъде нагоре по веригата оказват натиск върху нас и ще трябва да дадем известни обяснения. Най-много ще се дискутира твоята позиция.

Меривейл вече осъзнаваше накъде бие всичко — натиснали са отгоре и сега им е нужен жертвен козел. И името на този козел е Джоузеф Меривейл. Фактът, че неведнъж се бе измъквал от подобни затруднения чрез същия ход едва ли сега щеше да облекчи болката, че днес той е многострадалната жертва.

— Не е честно — промърмори дрезгаво Меривейл. — Не е честно така.

— Искам да си припомниш в подробности последния ти разговор с Тимиена — рече Перюджи. — Всичко.

— Всичко? — на Меривейл му беше необходимо известно време за да си възвърне самообладанието.

— Всичко.

— Добре тогава. — Меривейл притежаваше чудесно организиран ум и можеше да възстановява всеки разговор по памет. Вярно, този път трябваше внимателно да прецежда и най-малкия детайл от подаваната информация. Някак неусетно бе престанал да говори с фалшивия британски акцент. Перюджи намери това за много забавно.

След като послуша известно време, той прекъсна Меривейл:

— Значи тя е тръгнала да търси Карлос.

— Да. Карлос беше в архивите, доколкото ми се струва. — Меривейл отри потта от челото си.

— Жалко, че не е тук за да я разпитаме.

— Нали ти казах всичко! — възпротиви се Меривейл.

— О, вярвам ти — отвърна Перюджи и поклати глава. — Но… тук има нещо. Тя е прегледала докладите и после… — той сви рамене.

— Не е първият агент, загинал при изпълнение на служебния си дълг — озъби се Меривейл.

— Разбира се, разбира се — закима Перюджи. — Чудесно оправдание.

Меривейл го погледна намръщено.

— А Карлос нямаше ли подобни възражения? — запита Перюджи.

— Никакви.

Перюджи облиза замислено устни. Проклета работа! Значи дребното чиновниче най-сетне ще си получи заслуженото. Толкова по въпроса за неговата пословична предпазливост. Освен ако и този път не се измъкне сух. Карлос може още да е жив. Но Перюджи искрено се съмняваше в подобна възможност. Първата пешка бе взета, след това втората и третата. Идваше време да се пожертва някоя фигура.

— Карлос и Тимиена имаха ли несъгласия във връзка с тази задача? — запита той.

— Може би.

— Какво означава това?

Перейти на страницу:

Похожие книги

К востоку от Эдема
К востоку от Эдема

Шедевр «позднего» Джона Стейнбека. «Все, что я написал ранее, в известном смысле было лишь подготовкой к созданию этого романа», – говорил писатель о своем произведении.Роман, который вызвал бурю возмущения консервативно настроенных критиков, надолго занял первое место среди национальных бестселлеров и лег в основу классического фильма с Джеймсом Дином в главной роли.Семейная сага…История страстной любви и ненависти, доверия и предательства, ошибок и преступлений…Но прежде всего – история двух сыновей калифорнийца Адама Траска, своеобразных Каина и Авеля. Каждый из них ищет себя в этом мире, но как же разнятся дороги, которые они выбирают…«Ты можешь» – эти слова из библейского апокрифа становятся своеобразным символом романа.Ты можешь – творить зло или добро, стать жертвой или безжалостным хищником.

Джон Стейнбек , Джон Эрнст Стейнбек , О. Сорока

Проза / Зарубежная классическая проза / Классическая проза / Зарубежная классика / Классическая литература
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Классическая проза / Русская классическая проза / Проза / Историческая проза