Кошка Белого Графа

Сидя напротив смуглого черноглазого секретаря, принцесса казалась снежной феей, которая отогрелась в тепле и расправила крылья. Но эти двое были слишком разными. И я представила Камелию рядом с Данишем, каким его описывала Кайса — снежные волосы, глаза-сапфиры. Наверное, они составили бы чудесную пару.

Вот только Белого Графа я в своем воображении белым не видела.

Отбросила путаные фантазии и стала следить за зрителями: понимает ли кто-нибудь из них по-эйлански?

Дочки барона, довольно милые, но ничем не примечательные девицы, робели перед принцессой, стеснялись своих немодных платьев и первое время сидели, застыв, как суслики, потом начали потихоньку шушукаться и хихикать. Кайса шепталась с Дайдой, а когда графиня бросала на них строгий взгляд, девушки опускали головы к рукоделию.

Сама графиня тоже сидела с пяльцами, но не вышивала, а приглядывала за принцессой, хмуря подведенные брови. Через четверть часа сосредоточенное выражение в ее глазах сменилось рассеянным, потом отсутствующим. Время от времени графиня встряхивалась, собиралась, но надолго ее не хватало. Нет, она не понимала ни слова!

И это говорило в пользу моей гениальной догадки. Или бредовой — как посмотреть.

Принцессе незачем доверять свои чувства бумаге, ни к чему хранить улику, которая может ее погубить. Есть люди с абсолютной памятью. Под видом уроков эйланского языка секретарь просто проговаривает ей послания принца. Новые — когда они приходят. И старые — если хочется заново перечесть заветные строки.

А что в любовные письма сует нос посторонний, да еще молодой мужчина, — так ее высочеству не привыкать жить на виду.

Вести обмен тайными посланиями на глазах у всего света! Наверное, это даже весело. Не зря у принцессы алели щеки и блестели глаза.

А меня разбирало нетерпение — скорей бежать, поделиться своим открытием. Я разгадала загадку, я смогла!

Или нет?

Что у меня есть, кроме предположений?

От мысли, что придется выйти на связь с графом, вновь окунуться в его снежную магию, огонь азарта угас, и я решила, что не стану спешить. Не хочу. Принцесса мне нравится. А он… он — нет!

Ночью Камелия снова плакала — улыбалась и плакала.

Мне же опять явились во сне стеклянные рыбьи глаза. Хищник подбирался все ближе, чувства кричали — беги! Но я знала: если пошевелюсь, он вмиг настигнет. Вдруг рядом с первой парой глаз вспыхнула еще одна — желтая, с лунным отливом. Глаза покружили друг против друга, потом рыбьи мигнули и сгинули, а лунные заглянули мне в душу и позвали: "Карин… Карин Эльс, ответь!"

Меня охватил такой ужас, что я проснулась и лежала, слушая тихое дыхание принцессы почти до рассвета.

А еще в тот день вайнорские гвардейцы подрались с ригонскими. Когда их спросили, из-за чего, те и другие ответили, что просто хотели согреться.

Утро выдалось морозное, но ясное и безветренное, и перед отъездом принцесса вышла прогуляться в баронском саду. Хозяин позаботился о расчистке дорожек вблизи господского дома. А дальше начинался настоящий зимний лес — с зарослями голых деревьев и сугробами в человеческий рост, среди которых лишь кое-где угадывались плохо протоптанные тропки.

Камелия направилась туда, где красовались на солнце роскошные голубые ели. Свита потянулась за ней, и мне показалось, что я попала на выставку мехов. Мода в Вайноре сдержаннее нашей. Платья ее высочество носила неброские, простого кроя, но шубы меняла при каждой остановке, подтверждая, что Вайнор не зря слывет северным королевством. Сегодня принцесса нарядилась в мех росомахи — густой, бурый, со светлыми подпалинами. Прочие дамы не отстали, даже Кайса сменила свою простенькую белку на лису. Думаю, мы недурно смотрелись: белый снег, красивая девушка в рыжей шубке и белая кошка у нее на руках.

После вчерашнего юная фрейлина мне шагу не давала ступить без надзора.

Снега нежились под солнцем и мурлыкали песенки, насмешливо пофыркивая: что ты за снежная кошка, если лапы боишься отморозить?

В этот момент я осознала, что зима меня больше не страшит. Потянуло пробежаться по замерзшему саду… не с мертвыми-живыми детьми Хозяйки, упаси светлые боги! Просто забавы ради. Ощутить подушечками лап колкую мягкость снега, поваляться, поиграть, как в детстве. Дать волю дремлющей в мышцах силе. Надоело, что меня таскают на руках, как немощную!

Я трепыхнулась, намекая, что тоже хочу гулять. В ответ Кайса только крепче притиснула меня к себе. В меховых рукавицах ей было неловко, и я без труда вывернулась. Кайса ахнула — и ловить. Тогда я свернула с дорожки на снежную целину, зная своим новым зимним чутьем, что наст не предаст свою, выдержит.

Кайса сразу отстала, но за спиной слышалось ее упрямое пыхтение.

Дамы свиты кричали вслед:

— Кайса, стойте! Барышня Кайса!

Она пробиралась за мной, увязая при каждом шаге — подол в снегу, лицо разрумянилось, шапка набекрень, потные завитки волос прилипли ко лбу. И в сапожки, небось, набрала.

Простудится — виновата буду.

Эх!..

Я развернулась и повела Кайсу назад, к принцессе, выбирая места, где поменьше снега.

Мы почти выбрались. Осталось обогнуть кусты акации…