Кошка и Токио

– Мой муж – профессиональный лжец. У него такая работа – обманывать. И мне он врет с момента нашей первой встречи. На этом, собственно, и основаны наши отношения: на успешном вранье друг другу. Но женщина всегда чувствует, когда муж ей неверен. Я никак не могу это доказать. Он достаточно умен, чтобы оставлять какие-либо свидетельства. Но я знаю как факт, что муж мне изменяет. Мне лишь требуется собрать доказательства. Только и всего.

Я храню молчание. Пусть немного потомится.

– Детектив Исикава, вы, конечно, вольны отказаться от этого дела. Разумеется, вы не первый частный сыщик, с кем я пообщалась сегодня в Синдзюку. И тем не менее, как я уже ясно дала понять и прочим вашим коллегам… вы могли бы получить щедрую компенсацию за ваши старания. Готова предложить вам вот такую сумму плюс попутные издержки…

И она протягивает мне сложенный вдвое листок. Я разворачиваю его, гляжу на число со множеством нулей. Потом складываю как было и возвращаю ей.

– Хорошо. Я возьмусь за это дело.

Вот так я зарабатываю себе на жизнь. Подлавливаю людей, заводящих интрижку на стороне, и собираю доказательства. Иногда даже трудно сказать, кто из участников всего этого действа человек более скверный. Но мне, по крайней мере, за это платят.

Когда супружеская чета наконец удалилась, я сообщил Таеко, что сегодня она может освободиться пораньше: сделать необходимую бумажную работу и закрыть контору на весь оставшийся день.

Нынче затянул дождь, поэтому я сразу раскрыл зонтик и примкнул к целому потоку одетых в черные костюмы офисных служащих, спешащих по улицам к станции Синдзюку. Выглядел я в точности как эти белые воротнички. В этом моя сила – вписываться, а не выделяться. Ибо «Deru kui wa utareru»[63]. Иначе говоря, торчащий гвоздь покрепче забивают.

Синдзюку… Настоящая отстойная яма! Не то, прямо скажем, местечко, где я хотел бы держать свою контору. Сам-то я выходец из Осаки – там и родился, и вырос. А вот Синдзюку – самая грязная, самая развратная часть города, где больше всего и бурлят всевозможные пороки. Идеально для tantei[64] вроде меня! Здесь как раз и находятся самые что ни на есть злачные места: и гей-квартал, и бары транссексуалов-ньюхафу, и тайные бордели, и так называемые мыльные бани[65], и отели на ночь. Именно здесь царит грех и супружеская неверность.

Это та часть Токио, где город скрывает от всеобщих глаз свою гнильцу. Но мне-то она очень хорошо видна! Я слежу за ней, имея целый арсенал из двусторонних курток, двусторонних шляп, фальшивых очков, потайной мини-видеокамеры, встроенной в авторучку. Большинство расслабляющихся там мужчин дома ждут жены и дети. Люди никогда до конца не осознают, насколько крепко они влипли, пока вдруг не окажутся по другую сторону бракоразводного процесса и не заплатят за свой грех по-крупному.

Еще одним примером мерзости в тот вечер для меня явился поезд. На линии Тюо успел отметиться «прыгун», так что электричка изрядно задержалась и была уже набита до отказу. Из-за дождя в вагоне было жарко и царило ощущение липкости. Протиснувшись поглубже, я постарался разве что придержать дыхание. Поезд повез нас на запад, в пригород. Стоя в плотной толпе, я задремал, так что чуть не пропустил свою остановку.

Вырвавшись из поезда на нужной станции, я внезапно понял, что ничего не ел с самого завтрака, а потому решил сперва зайти в привокзальную забегаловку, где подают рамэн, и заказал суп мисо с лапшой и дополнительной порцией чашу[66], а также пиво. Обед принесли очень быстро, и я оказался настолько голоден, что, покончив с супом, заказал еще пива и порцию гёдза. Уже проглатывая остатки бульона от рамэна, я обратил внимание на причудливые узоры на стенках белой миски, образованные стекающим ко дну красноватым жиром. Они напоминали кишащих в пруду карпов кои, что, расталкивая друг друга, бросаются к поверхности и пытаются схватить еду своими глупыми хлопающими ртами. В точности как Токио, где каждый бьется с другими за жалкие несколько крошек. Быть может, пиво сделало меня более сентиментальным. Мне определенно требовалось выпить еще.

Следующей моей остановкой по пути домой стало заведение, где делают окономияки. Там я хорошо приложился к бутылке сётю, что в прошлый раз приберег, недопитую, для себя за стойкой бара. Хозяин заведения Тэнтё – исключительно славный парень из Хиросимы, с которым всегда приятно поболтать. Мы с ним всякий раз прикалываемся друг над другом насчет того, где окономияки лучше – в Хиросиме или в Осаке (ну, в Осаке, разумеется!). К нашему веселому спору любят присоединиться и другие посетители, посмеяться с нами, пошутить. Вот почему мне особенно нравится там бывать: прямо как вдруг очутиться в родных краях!