Кошка, которая умела плакать. Книга 1

От пушистой постели исходил нежный, тёплый, совершенно незнакомый аромат. Вдохнув его, Анар на секунду забыл, где находится. Он словно очутился в одном из тех укромных, обитых мягкими тканями и заваленных подушками альковов, в которые время от времени ускользали его соплеменники, устав от гнетущего величия своих спальных залов и постоянного чувства опасности, преследовавшего их на открытых пространствах. Сам Анар никогда не разделял этой слабости – в его понимании «пустой» и «просторный» отнюдь не значило «неуютный» и «внушающий опасения».

Напротив, ему вечно не хватало вольного воздуха. Под открытым небом легче дышалось, лучше думалось и крепче спалось. Так что, к ужасу своих телохранителей, большую часть дня наследник престола проводил на крыше, подставляя спину всем желающим продвинуться в очереди к руалскому трону. Будь его воля, он так бы и сидел там, на тёплой кровле, куда не долетал шум города и завывания жрецов, где вокруг была только бескрайняя синева, и откуда алаи, люди, эльфы казались муравьями в золотом руалском муравейнике…

Анар тряхнул головой, возвращаясь с небес на землю. Под землю.

Присев на корточки, он заметил браслет, угнездившийся в чёрных складках спального мешка. Анар поднял его и стал внимательно разглядывать, пытаясь определить, кем мог быть хозяин этой безделушки. Уж точно не его рабом: браслет был небольшой, рассчитанный на тонкую, совсем детскую ручку, его украшала гравировка, изображающая неизвестные растения. «Неужто у кого-то из ювелиров проснулась фантазия?» – усмехнулся Анар и поднёс украшение к носу, но никакого запаха не ощутил. Из этого следовал прескверный вывод – тот, кто носил браслет, несомненно, был алаем.

Анар задумчиво погладил мех. В этом мешке могли запросто поместиться даже двое алаев… или один алай и один полуэльф. «Уж не использует ли Кад подземелье как место для тайных свиданий? Не с рабыней – для этого в его распоряжении вся поверхность, а со знатной алайской дамой? То-то он спокоен как ручная мышь!» – подумал Анар, но тут же одёрнул себя. Это только в его собственную (неправильную, как считала его мать) голову могла прийти такая кощунственная мысль, нормальной же кошке о подобном осквернении святыни и помыслить было бы страшно. Противно до дрожи в хвосте. И всё же…

Анар огляделся: справа тянулась уходящая в тёмную высь, изрезанная письменами стена. Впереди и слева ничего нельзя было различить – всё терялось в пелене мрака. Он решил вернуться и всё же допросить раба, но тут откуда-то сверху донёсся резкий царапающий звук и, как ему показалось, шипение.

Алай прыгнул к стене и задрал голову. Сначала ничего видно не было, но потом он разглядел крошечную искру зелёного огня. Анар следил за тем, как она медленно росла, словно приближаясь, как вдруг на него свалилось что-то тяжёлое и, несомненно, живое. Зашипев, алай отшвырнул существо прочь, привычно полоснув по нему когтями. Анар не рассчитывал, что ему удастся убить незнакомца этим ударом – важно было просто задеть его, оставить на теле следы, по которым его можно будет потом отыскать: раны от алайских когтей никогда не заживают полностью, оставляя после себя шрамы, которых не скроешь никаким гримом или чарами. Вокруг Анара замерцало голубоватое поле магической брони. Одной рукой он выхватил из-за спины меч, пальцы другой начали плести наступательное заклятие. Начали… и остановились.

То, что свалилось на него со стены, безусловно, было алаем. Вернее – алайкой. На вид её кожа была холодна, как камень, поэтому Анару и не удалось заметить её сразу. Он застыл в нескольких шагах от незнакомки, выдерживая паузу м э и [11] . Но на этот раз тел алаит ничего не подсказал ему, словно перед ним стояла не живая кошка, а лишь её иллюзорная копия. Однако плечо алая, на которое ей было угодно приземлиться, ныло отнюдь не иллюзорно. «А потом ещё говорят, что алаи – воздушные создания, у которых в подушках лап спрятано по облаку», – вдруг пронеслось в голове Анара. Он мог бы дать хвост на отсечение, что никогда в жизни не слышал этого высказывания, но оно явно не было и мыслью, переданной ему этой… неловкой девицей.

Алайка стояла у колонны, о которую ударилась, когда Анар отбросил её от себя, и рассеянно потирала ушибленный бок. Рваных ран на лице она, казалось, не замечала вовсе.

Она была невысокого роста с такой же загорелой, как и у него, кожей, черноволосая и синеглазая. Ничто в облике незнакомки не выдавало её положения в обществе: никаких знаков или символов на одежде, никаких украшений, никакого оружия. На широком поясе покачивалась мягкая сумка, откуда высовывала свой длинный кольчатый хобот бутылка с освящённым молоком. На тёмных штанах красовались длинные полоски пыли, видимо, она вытирала о них запачканные пальцы. И кончик её носа тоже был в пыли…