Кошка, которая умела плакать. Книга 1

– Да послужат Руалу и богине обретённые в этих стенах знания, принц, – откликнулся библиотекарь. Он коротко поклонился и, продолжая смотреть в глаза наследника, отступил назад, в темноту архивного зала.

* * *

Стоило дверям храма-библиотеки сомкнуться за спиной Анара, как ему стало не по себе. Не выдал ли он себя уже тем, что посетил библиотеку Спящих? Не привлекло ли это к нему лишнего внимания? Вдруг Амиалис велела докладывать ей, если кому вздумается интересоваться Барьером? Ведь она приложила столько усилий к тому, чтобы тайна этого величайшего из заклятий так и осталась тайной. Потерзавшись опасениями несколько минут, Анар решил, что мать наверняка спишет его интерес на очередную попытку выбраться из Руала. А это не грозило ему ничем, кроме очередной проповеди…

Гораздо сильнее его печалило то, что он не сможет помочь Аниаллу. В пророческие способности Агира он не верил. И в том, что в жилах Кора нет ни капли эльфьей крови, тоже не сомневался: во-первых, на всех рабынь, прислуживающих во дворце, накладывают заклятье, не позволяющее им зачинать от алаев, во-вторых, такого богохульства, как провозгласить правителем Руала отпрыска раба, жрецы никогда бы не допустили (да и, судя по нраву Агира, он сам задушил бы ребёнка в колыбели, чтобы избежать позора), а в-третьих, дядя Кор был воплощением того, что называют породой. Анар догадывался, откуда могли взять начало такие слухи. Их вполне могла распускать его мать, чтобы скрыть истинную причину уничтожения текстов о Барьере.

Но зачем же, во имя Аласаис, их вообще было уничтожать?!

* * *

– …Я побывал, где только можно, но Амиалис подчистила абсолютно все тексты. Ничего не пропустила, – Анар раздражённо шлёпнул себя по колену, выбив из толстой ткани облачко пыли.

– М-да… Не нравится мне всё это, – пробормотала Аниаллу, каждой шерстинкой излучая, насколько вся эта головоломка ей на самом деле нравится. – Ну что ж, тогда Гробницы – последняя наша надежда.

– Гробницы? – поморщившись, переспросил Анар. – Вряд ли это хорошая идея.

– Почему? Ведь, если мне не изменяет память, твой дед провёл в собственной гробнице больше недели, прежде чем призвал Амиалис. И ещё: эти подземелья стали запретными сразу же после его смерти, и в это же самое время Амиалис уничтожила все сведения о Барьере. Мне кажется, эти две вещи были сделаны с одной и той же целью.

– Думаешь, он написал что-то на своей Стене Жизни [20] ? Нечто, что мать хотела скрыть?

– Думаю, да. Или Амиалис дала народу иное объяснение?

– Нет, – после некоторого раздумья ответил Анар. – Она ничего об этом не говорила – заявила, что такова последняя воля Агира Освободителя, – он посмотрел на Аниаллу с восхищением. – Что ж, быть может, ты и права.

– Даже если это и не так, – пожала плечами сианай, – что мы теряем? Не съедят же нас в этом подземелье?!

– Съесть не должны, но вряд ли это будет приятной прогулкой – дорога туда неблизкая, на всём пути расставлены ловушки, да и кара Аласаис обрушится на всякого, кто осмелится вторгнуться в Гробницы, – тут Аниаллу состроила такую издевательскую гримаску, что Анар разом вспомнил, с кем говорит. – Но ты же знаешь, какой я гнусный богохульник, так что я с удовольствием прогуляюсь туда с тобой, проведаю родственников. Только… – вдруг спохватился он. – Всё решилось так быстро, а у меня есть одно незаконченное дело на поверхности.

– Надеюсь, ты не собираешься убить кого-нибудь особенно праведного? – мигом напряглась Алу; весь этот день, пока Анар дышал пылью руалских архивов, её не покидало чувство какой-то смутной тревоги. Ей ужасно не хотелось отпускать его.

– Нет. Это куда более… гуманное дело, – успокаивающе улыбнулся ей Анар, донельзя довольный тем, что Аниаллу так волнуется за него. – Я хочу забрать с собой Када. Ты сможешь отправить его в этот… «Разорванный ошейник»?

– Да, конечно.

– Вот и отлично. Пусть разберётся, хочет он быть рабом или нет. Да и вещи нужно собрать. Я буду здесь меньше чем через час. Если меня не поймают, – подмигнул он.

– Тогда – удачи. Не кажется мне, что идти туда – хорошая мысль… – махнула рукой Алу, но Анар уже не слышал её, в его голове было восхитительно пусто: ветер свободы вымел из неё все мысли.

8. Злопамятки

Нет существа страшнее, чем наэйрианец, у которого пытаются украсть его Путь.

Феллшиор Двуязыкий