Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Я хотел выяснить, способна ли Дженнифер Сатклифф запоминать лица. И понял, что эта девочка всегда настолько погружена в собственные заботы, что мало на кого обращает внимание и в лучшем случае запоминает только самые бросающиеся в глаза детали. Она не узнала мадемуазель Бланш, которой на портрете была сделана другая прическа. Где уж ей было узнать Энн Шепленд, с которой, наверное, почти не встречалась.

— Вы думаете, что та женщина с ракеткой была сама Энн Шепленд?

— Несомненно, здесь она работала в одиночку. Светлый парик, по-другому подведенные брови, вычурные, отвлекающие на себя внимание шляпа и платье… ей нужно было отлучиться от своей пишущей машинки всего на двадцать минут, не больше. Помните, вы еще хотели послать вашу секретаршу за Джулией, но Энн Шепленд не оказалось на месте, и вам пришлось посылать ученицу? Вот тогда-то она и вручила Дженнифер новую ракетку, забрав, естественно, старую. Именно рисунки мисс Рич помогли мне разобраться в этом маленьком эпизоде.

— Мисс Рич… Я хотела бы знать… — Мисс Балстроуд, казалось, чем-то озабочена.

Пуаро бросил взгляд на инспектора Келси, и тот поспешил сказать, что ему пора идти.

— Так как же с мисс Рич? — повторила мисс Балстроуд.

— Пошлите за ней, — сказал Пуаро. — Это лучший способ все прояснить. Она должна все рассказать вам сама.

Эйлин Рич появилась — она была очень бледна, но вид у нее был очень решительный, почти вызывающий.

— Вы хотите знать, — она сама обратилась к мисс Балстроуд, — что я делала в Рамате?

— Мне кажется, я догадываюсь, — ответила мисс Балстроуд.

— И я думаю, что ваша догадка верна, — сказал Пуаро. Добавив, что ему тоже пора идти, он выскользнул из комнаты.

— Дженнифер вы показались очень полной, — голос мисс Балстроуд был спокоен и деловит, — она не понимала, что увиденная ею женщина была просто беременна.

— Да, — ответила Эйлин Рич. — Я ждала ребенка. Я проработала в Медоубенке почти всю осень, но затем, когда мое состояние могло стать заметным, достала врачебное заключение, что больна, и уехала за границу. Потом возвратилась в Англию и родила ребенка — мертвого ребенка… Вернувшись в Медоубенк в этом триместре, я надеялась, что никто никогда ничего не узнает… Теперь вы, наверное, понимаете, почему я сказала, что раньше не смогла бы принять вашего предложения о партнерстве. Только теперь, когда школа в таком несчастье, я, возможно…

Она замолчала, потом заговорила совсем другим голосом.

— Вы хотите, чтоб я уехала сегодня? Или мне подождать до конца триместра?

— Вы останетесь здесь до конца триместра, — сказала мисс Балстроуд. — И, если будет следующий триместр, на что я по-прежнему надеюсь, то вернетесь после каникул в Медоубенк.

— Вернусь? — переспросила Эйлин Рич. — Неужели вы все еще хотите, чтобы я…

— Конечно, хочу, — сказала мисс Балстроуд. — Ведь вы никого не убивали, не так ли? Не безумствовали из-за драгоценных камней, да и вообще — не сходили с ума. Я вам скажу, что вы сделали. Вы слишком долго подавляли природные инстинкты и наконец влюбились. У вас был возлюбленный, и вы ждали ребенка. Я полагаю, вы не смогли пожениться?

— О женитьбе и разговоров не было, — ответила Эйлин Рич. — Но я никого не виню, я знала, на что шла.

— Итак, у вас был роман, и вы должны были стать матерью. Это было бы желанное дитя?

— Да, — тихо произнесла Эйлин Рич. — Я мечтала о ребенке.

— Тогда вот что, — произнесла мисс Балстроуд. — Я верю, ваше настоящее призвание в этой жизни — преподавание. Я думаю, что ваша профессия значит для вас больше, чем обычная жизнь замужней женщины.

— О да! — согласилась Эйлин Рич. — Я не сомневаюсь. Теперь я знаю. Это мое настоящее призвание!

— В таком случае, не упустите свой шанс, — сказала мисс Балстроуд. — Я делаю вам очень хорошее предложение. Если, конечно, все вернется на круги своя. Года через два или три мы с вами возвратим Медоубенку славу. Ваши соображения относительно того, как это следует делать, будут наверняка отличаться от моих. Надеюсь, что я воспользуюсь некоторыми из них. Я полагаю, вы бы хотели изменить кое-что в Медоубенке?

— Кое-что — да, — призналась Эйлин Рич. — Не хочу скрывать. Я хочу, например, чтобы в школу принимали действительно способных девочек, а не только из привилегированных кругов.

— Ага, — сказала мисс Балстроуд, — я понимаю. Вам не нравится снобистский дух, не так ли?

— Да, мне кажется, он-то все и портит. Даже нынешняя история…