Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

Я задумчиво побрел домой, где вскоре обнаружил, что не могу сосредоточиться на работе, и неожиданно почувствовал вдруг потребность позвонить Дэвиду Ардингли.

— Дэвид? Это Марк. Эта девушка, которую я вчера с тобой видел… Поппи… Как ее фамилия?

— Хочешь увести у меня девушку, да?

Предположение это, видимо, очень позабавило Дэвида.

— Да у тебя их полным-полно, — в тон ему ответил я. — Мог бы и поделиться!

— Ты тоже девушками не обижен, старина. Я думал, ты был с твоей пассией.

«Твоя пассия». Отвратительное выражение. Хотя в общем-то вполне соответствует, как я внезапно ощутил, характеру моих отношений с Гермией. Так почему же так огорчили меня его слова? Ведь в глубине души я всегда знал, что мне суждено будет когда-нибудь жениться на Термин. Она мне нравится больше других. У нас так много общего…

Непонятно почему, но мне вдруг мучительно захотелось зевнуть. Передо мной предстало наше будущее. Гермия и я на серьезных проблемных спектаклях — только тех, которые надо видеть. Беседы о живописи, музыке. Вне всякого сомнения, Гермия — идеальная спутница жизни.

«Но веселого мало», — произнес вдруг какой-то насмешливый чертенок, выскочивший из глубин подсознания. Я был шокирован.

— Ты что, уснул там? — спросил Дэвид.

— Ничего подобного. Сказать по правде, я нахожу, что общение с твоей Поппи очень освежает.

— Весьма точно сказано. Освежает — в небольших дозах. По-настоящему ее зовут Памела Стирлинг. Работает в одном из шикарных цветочных магазинов Мэйфера[147]. Знаешь? Три засохших веточки, какой-нибудь пятнистый лавровый листик, тюльпан с вывороченными лепестками. Все. Цена — три гинеи[148].

Он дал мне адрес.

— Пригласи ее куда-нибудь — не пожалеешь, — сказал он с добродушной щедростью. — Ты поймешь, что значит чудесный отдых. Эта синеглазка абсолютная невежда. В голове у нее полнейшая пустота. Она будет верить каждому твоему слову. Между прочим, она добродетельна, так что не обольщайся пустыми надеждами.

И он положил трубку.

Не без трепета ступил я под своды магазина «Цветоводство». Одуряющий запах гардений[149] чуть не сбил меня с ног.

Затянутые в зеленые униформы служительницы выглядели точь-в-точь как Поппи, и я даже растерялся Наконец я все-таки углядел ее. Она мучилась над каким-то адресом, нетвердо зная, как пишется Фортескью-Кресчент. Когда она освободилась, с трудом рассчитав сдачу с пятифунтовой купюры, я рискнул привлечь ее внимание.

— Нас вчера познакомил Дэвид Ардингли, — напомнил я ей.

— Ах да, — любезным тоном отозвалась Поппи, рассеянно глядя куда-то поверх моей головы.

— Я хотел задать вам один вопрос, — сказал я и вдруг испугался. — Но, может быть, сначала мне лучше купить цветов?

— У нас чудесные свежие розы. Партия прибыла сегодня утром, — сказала Поппи заученно, как робот, которому нажали соответствующую кнопку.

— Наверное, этих желтых. — Роз в магазине было видимо-невидимо. — Сколько они стоят?

— Очень, очень недорого, — сладко пропела Поппи. — Всего по пять шиллингов штука!

Судорожно глотнув, я попросил себе шесть роз.

— И два-три этих элегантных листочка, правда?

«Элегантные листочки», как мне показалось, были несколько подсохшие, чем вызвали у меня сомнения. Вместо них я выбрал ярко-зеленый папоротник, чем сильно повредил себе в глазах Поппи.

— Я хотел спросить вас кое-что, — опять рискнул повторить я в то время, как Поппи довольно неуклюже прилаживала папоротник к розам. — Вчера вы упомянули про какого-то «Бледного коня».

Поппи вздрогнула и уронила розы и папоротник.

— Не могли бы вы рассказать про это поподробнее?

Согбенная Поппи наконец распрямилась.

— Что вы сказали? — проговорила она.

— Я спросил вас про «Бледного коня».

— Бледного коня? Что вы под этим подразумеваете?

— Вы упомянули о нем вчера вечером.

— Это совершенно невозможно. Никогда не слышала ни о чем подобном!

— Кто-то рассказывал вам о «Бледном коне». Кто это был?

Поппи набрала воздух и быстро проговорила:

— Я совершенно не понимаю, о чем вы меня спрашиваете! И нам запрещается болтать с покупателями! — Она Завернула мою покупку в лист бумаги. — С вас тридцать пять шиллингов.

Я дал ей две фунтовые купюры. Она сунула мне в руку шесть шиллингов и быстро занялась другим покупателем.

Я заметил, что руки у нее слегка дрожали.

Я медленно вышел… Уже на улице я сообразил, что она ошиблась (папоротник стоил‘семь шиллингов и шесть пенсов) и дала мне слишком много сдачи. До этого в арифметике она ошибалась в свою пользу. Я вспомнил ее хорошенькое бессмысленное личико, огромные синие глаза. В глазах этих что-то промелькнуло.

— Испуг, — сказал я себе. — Сильный испуг. Но почему? Почему?

Глава 5 Рассказ Марка Истербрука

1

— Какое облегчение, — вздохнула миссис Оливер, — знать, что все это кончилось и ничего не произошло!