Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Да есть где-то там кабак под таким названием. А может, он называется не «Бледный конь», а «Розовый конь». А может, он не где-то там, а в другом месте. Возможно, я это и выдумала. Когда приходится столько всего выдумывать…

— Как продвигается какаду? — осведомился я.

— Какаду? — В голосе миссис Оливер звучало искреннее недоумение.

— А крикетный мяч?

— Поистине, — с достоинством отвечала миссис Оливер, — вы или с ума сошли, или… или у вас тяжкое похмелье! Какие-то розовые кони, какаду, крикетные мячи…

Она повесила трубку.

Я все еще был под впечатлением от этого второго упоминания «Бледного коня», когда телефон зазвонил снова.

На этот раз это был мистер Соме Уайт, известный адвокат, сообщивший мне, что, согласно завещанию моей крестной, леди Хескет-Дюбуа, мне надлежит выбрать три картины из ее коллекции.

— Ничего особо ценного там нет, — продолжал мистер Соме Уайт меланхолично и без энтузиазма. — Но вы, как я понимаю, однажды выразили восхищение какими-то картинами из коллекции.

— У нее было несколько чудесных индийских акварелей, — отвечал я. — По-моему, вы уже сообщали мне об этом, но, боюсь, я как-то позабыл.

— Совершенно верно, — сказал мистер Соме Уайт. — Но завещание вступило в силу, и сейчас вам предоставляется право выбора. Поверенные в делах, одним из которых являюсь я, берут на торги имущество из ее лондонского дома. Поэтому если бы вы смогли улучить время и заглянуть на Элсмер-сквер, не откладывая дела в долгий ящик…

— Я сейчас приеду, — сказал я.

Для работы утро было явно неподходящим.

3

Держа под мышкой три выбранных мной акварели, я вышел из дома 49 на Элсмер-сквер и тут же налетел на кого-то, подымавшегося по ступенькам к парадному входу. Я извинился, получил соответствующие извинения в ответ и хотел было уже окликнуть проезжавшее такси, как вдруг меня осенило и, резко обернувшись, я спросил:

— Привет, Корриган, я ведь не ошибся?

— Это… да, о да… это же Марк Истербрук!

Джим Корриган и я были приятелями в Оксфорде, но уже лет пятнадцать, если не больше, не виделись.

— Подумал, какое лицо знакомое, а что это ты, не сразу сообразил, — сказал Корриган. — Читаю время от времени твои статьи и, должен тебе сказать, получаю от них большое удовольствие.

— А ты как? Занимаешься научной работой, как собирался?

Корриган вздохнул.

— К сожалению, нет. Самостоятельная научная работа — штука дорогостоящая. Если только найти себе покровителей — какого-нибудь кроткого миллионера или какое-нибудь сообщество, члены которого легко поддаются внушению.

— «Печеночные паразиты» — это ведь твоя тема?

— Ну и память! Нет, их я забросил. Теперь меня интересуют железы внутренней секреции. Ты о некоторых из них и не слыхивал. Влияют на настроение. А зачем еще нужны, никто не знает.

В его глазах вспыхнул энтузиазм исследователя.

— Ну и что ты открыл?

— Видишь ли, — как бы извиняясь, сказал Корриган. — Согласно моей теории, эти железы кое в чем определяют поведение. Грубо говоря, их секрет можно уподобить смазочным маслам в автомобильных тормозах. Нет масла — тормоз отказывает. А в человеческом организме недостаток этого секрета может — я говорю только предположительно, — может привести к формированию у субъекта преступных наклонностей.

Я присвистнул:

— А как быть тогда с первородным грехом?[144]

— Действительно! — сказал доктор Корриган. — Пасторам, судя по всему, это понравиться не может. К сожалению, я не смог никого заинтересовать моей теорией. И потому работаю врачом северо-западного полицейского округа. Не лишено интереса. Видишь массу прирожденных преступников. Но не стану утомлять тебя скучными профессиональными подробностями. Может, пообедаешь со мной?

— С удовольствием. Но ты ведь, кажется, шел туда? — Кивком головы я указал на дом.

— Не то чтобы шел, — уточнил Корриган. — Хотел нагрянуть неожиданно.

— Но там нет никого, кроме сторожа.

— Так я и думал. Мне надо выяснить кое-что о покойной леди Хескет-Дюбуа, если это возможно.

— Осмелюсь предположить, что смогу рассказать тебе о ней больше, нежели сторож. Она была моей крестной.

— Серьезно? Значит, мне повезло. Куда же мы пойдем подкрепиться? В двух шагах от Лоундис-сквер есть одно местечко — не слишком изысканное, но суп из даров моря они готовят как нигде!

В маленьком ресторанчике бледный парень в форме французского моряка принес нам котелок с супом.

— Превосходно! — сказал я, попробовав супа. — А теперь, Корриган, что бы тебе хотелось знать о старушке? И между прочим, зачем?

— Это довольно долгая история, — неопределенно ответил мой приятель. — Сначала расскажи мне, что она из себя представляла.

Я собрался с мыслями.