Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

— Леди старой закваски, — сказал я. — Викторианской. Вдова вице-губернатора какого-то Богом забытого острова. Была богата, любила комфорт. Зимой отправлялась за границу — в Эсторил[145] и прочие места в таком же роде. Дом ее был безобразно обставлен — набит разной викторианской рухлядью и самым безвкусным и вычурным викторианским серебром, какое только можно вообразить. Детей у нее не было, держала пару довольно воспитанных пуделей, которых обожала. Упрямая. Оставалась верна консервативным взглядам. Натура добрая, но властная. Никогда не меняла образа жизни и привычек. Этого довольно?

— Не уверен, — сказал Корриган. — Ее могли шантажировать, как тебе кажется?

— Шантажировать? — Я был крайне изумлен. — В высшей степени маловероятно! А в чем, собственно, дело?

И тогда я впервые услышал об обстоятельствах убийства отца Германа.

Уронив ложку, я спросил:

— Список фамилий? У тебя он с собой?

— Копия. Я переписал его. Вот, пожалуйста.

Он вынул из кармана листок, а я взял его и принялся изучать.

— Паркинсон? Я знаю двух Паркинсонов. Артур служил во флоте. А Генри Паркинсон — в одном из министерств. Ормрод — в конной гвардии есть какой-то майор Ормрод… Сэндфорд — это из детства, так звали нашего ректора… Хармондсворт? Нет, не знаю. Такертон… — Я помолчал. — Это, случаем, не Томазина Такертон?

Корриган с любопытством взглянул на меня.

— Вполне может быть, хоть мне это и неизвестно. А кто она такая и чем занимается?

— В настоящее Бремя — ничем. Примерно неделю назад я видел в газете извещение о ее смерти.

— Тогда нам от этого мало проку.

Я продолжал читать:

— Шоу. Я знаю зубного врача по фамилии Шоу, и есть еще один Шоу, королевский адвокат. Делафонтен… знакомая фамилия, я недавно слышал ее, но где? Корриган. Это случайно не про тебя?

— От всей души надеюсь, что нет. У меня такое чувство, что очутиться в этом списке не самая большая удача.

— Может быть. А почему этот список навел тебя на мысль о шантаже?

— Таково было, если я не ошибаюсь, предположение инспектора Лежена. В качестве самого вероятного. Но существует и масса других возможностей. Это может оказаться список торговцев наркотиками, наркоманов или секретных агентов — да мало ли кого. Достоверно известно лишь одно: для того, чтобы раскрыть преступление, надо, чтобы оно было сначала совершено.

Я спросил с интересом:

— Ты всегда проявляешь такой интерес к криминальной стороне твоей работы?

Он помотал головой:

— Не сказал бы. Просто меня интересует тип преступника как такового. Обстоятельства жизни, воспитание и особенно состояние желез внутренней секреции.

— Тогда откуда такой интерес к перечню фамилий?

— Да сам не знаю. — Корриган задумался: — Может быть, оттого, что увидел там свою фамилию. — Ну и… вперед, Корриганы! Корриган, на помощь Корригану!

— На помощь? Значит, ты уверен, что это список пострадавших, а не злоумышленников? Но ведь может оказаться и наоборот?

— Ты совершенно прав. И уверенность моя, конечно, выглядит странно. Но есть у меня какое-то внутреннее чувство. А может быть, это все из-за отца Германа. Я не так часто с ним сталкивался, но человек он был прекрасный, всеми уважаемый, и прихожане очень любили его. Честный, принципиальный человек. Не могу отделаться от чувства, что он придавал этому списку очень большое значение.

— Ну а каковы успехи следствия?

— Следствие идет, но это дело долгое. Проверяют то одно, то другое. Например, углубляются в биографию женщины, вызвавшей к себе отца Германа в тот вечер.

— Кто она такая?

— Судя по всему, ничего таинственного в ней нет. Вдова. У нас была версия, что муж ее мог играть на скачках, но это не подтвердилось. Женщина работала в маленькой коммерческой организации, занимавшейся изучением спроса на потребительские товары. Ничего подозрительного. Фирма не очень крупная, но вполне почтенная. О женщине этой в фирме знают мало. Приехала она с севера, из Ланкашира[146]. Единственная странность, что она не хранила никаких памятных вещей.

Я пожал плечами:

— Таких людей больше, чем мы думаем. Все в мире одиноки.

— Твоя правда.

— Итак, ты решил включиться в расследование?

— Просто разнюхать кое-что. Хескет-Дюбуа — фамилия редкая. Я думал, если удастся выяснить что-нибудь про эту даму, то… — Он не закончил мысли. — Но из того, что ты мне рассказал, мало что можно извлечь.

— Да, наркоманкой не была и продажей наркотиков не занималась. К секретным агентам и подавно не принадлежала. Жизнь вела слишком безупречную, чтобы ее могли шантажировать. Не представляю себе, в какой список ее можно включить. Драгоценности она держала в банке, так что и грабить ее было совершенно бессмысленно.

— Ты знаешь еще каких-нибудь Хескет-Дюбуа? Может быть, ее сыновей?

— Да не было у нее детей. Никого, кроме племянника и племянницы, но у тех фамилии другие. А ее муж в своей семье был единственным ребенком.

Корриган кисло поблагодарил меня за ценные сведения. Потом он посмотрел на часы и, бодренько пробормотав, что должен еще поспеть на вскрытие, попрощался.