Кошка на голубятне. Бледный конь. И в трещинах зеркальный круг

Теперь можно было наконец отдохнуть. Организованный Родой праздник прошел как и полагается таким праздникам. Неумеренное волнение по поводу погоды, которая с утра казалась переменчивой. Серьезные дискуссии о том, где лучше расположить столики — на открытой лужайке или в большом амбаре и под навесом. Бесконечные яростные бои местного значения относительно чая, столиков с угощением и так далее. Такт, проявленный Родой при улаживании всех этих споров. Периодические исчезновения прелестных, но взбалмошных Родиных собак, которым надлежало сидеть взаперти в доме ввиду опасений, что поведение их на празднике не будет особенно примерным, опасений, полностью оправдавшихся. Прибытие очаровательной укутанной в палевые[150] меха звезды средней яркости, открывшей этот замечательный праздник чудесной речью, куда она вставила несколько прочувствованных слов о горестной судьбе репатриантов[151], чем несколько озадачила присутствующих, так как средства, собранные на этом празднике, предназначались на восстановление церковной колокольни. Выдающийся успех буфета. Обычные трудности со сдачей. Неразбериха с чаем, когда каждый из устроителей одновременно со всеми прочими норовил проникнуть под навес, чтобы выпить свою чашку и помочь с разливкой чая.

И наконец долгожданный вечер. Народные танцы в амбаре затянулись. Предстоял еще фейерверк, а также костер, но уставшие хозяева уже удалились в дом, чтобы съесть в столовой импровизированный холодный ужин и отдохнуть душой за одной из тех сумбурных бесед, когда каждый говорит о своем, мало заботясь о том, что думают и говорят другие, — времяпрепровождение бестолковое и очень уютное. Собак выпустили, и они, довольные, грызли под столом кости.

— Мы соберем больше, чем собрали в прошлом году в Детский фонд, — удовлетворенно заметила Рода.

— Удивительно, — сказала мисс Макалистер, гувернантка хозяйских детей, родом из Шотландии, — как это Майкл Брент умудряется три года подряд находить клад! Не наводит ли его кто-нибудь?

— Леди Брукбэнк выиграла свинью, — сказала Рода. — Не думаю, чтобы это ее здорово осчастливило. Вид у нее был крайне растерянный.

За столом собрались Рода, ее муж, полковник Деспард, мисс Макалистер, молодая рыжеволосая особа, очень точно прозванная Джинджер[152], миссис Оливер и здешний викарий, достопочтенный Калеб Дэн Калтроп, с женой. Викарий был пожилым мужчиной ученого вида, очень милым; ни с чем не сравнимое удовольствие ему доставляло цитирование по всякому поводу классиков. Этой привычке, весьма неудобной для окружающих, так как из-за нее часто нарушался ход общей беседы, он отдал дань и сейчас. Отклика на его звучную латынь викарию не требовалось; наградой ему служила сама по себе удачно подобранная цитата.

— Как говорил Гораций…[153]— заметил викарий и обвел всех сияющим взглядом.

В разговоре, как всегда в подобных случаях, произошла заминка, после чего Джинджер задумчиво сказала:

— Думаю, миссис Хорсфол что-то подстроила с номерами. Бутылку шампанского выиграл ее племянник.

Миссис Дэн Калтроп, строгая женщина с красивыми глазами, все поглядывала на миссис Оливер и наконец спросила:

— А что, вы думали, должно было произойти на празднике?

— Ну, если начистоту, так убийство или что-нибудь в этом роде.

Ответ очень заинтересовал миссис Дэн Калтроп.

— Но почему?

— Да уж так. Может быть, причин и вовсе нет, просто на прошлом празднике, на котором я присутствовала, так именно и случилось.

— Понятно. И это выбило вас из колеи?

— Чрезвычайно.

Викарий с латыни переключился на греческий.

После паузы мисс Макалистер выразила сомнение в честности лотереи, где разыгрывалась живая утка.

— Очень щедро со стороны папаши Лага из «Королевских доспехов» прислать нам для буфета двенадцать дюжин пива, — сказал Деспард.

— «Королевские доспехи»? — живо переспросил я.

— Это, милый, наш местный кабачок, — пояснила Рода.

— Но в округе есть и другой, не правда ли? «Бледный конь», так вы его, кажется, называли, — обратился я к миссис Оливер.

Ожидаемой реакции не последовало. Никто не переменился в лице, все остались спокойны и безучастны.

— «Бледный конь» — это не кабачок, — сказала Рода. — Я имею в виду теперь.

— Это бывший постоялый двор, — пояснил Деспард, — основная часть здания сохранилась, если не ошибаюсь, еще с шестнадцатого века. Но сейчас это просто обыкновенный усадебный дом, и не понимаю, почему бы им не назвать его как-нибудь иначе.

— О нет! — воскликнула Джинджер. — Ужасно глупо было бы переименовать эту усадьбу в какой-нибудь «Приют» или «Бельвю». Мне больше нравится «Бледный конь», и там ведь у них висит чудесная старинная вывеска постоялого двора. В зале, в раме.

— У кого у них? — спросил я.

— Дом этот-принадлежит Тирзе Грей, — объяснила Рода. — Разве вы ее сегодня здесь не видели? Такая высокая, седая, с короткой стрижкой.

— Она увлекается оккультизмом[154],— сказал Деспард. — Устраивает спиритические сеансы, впадает в транс, занимается магией. Не то чтобы служительница дьявола, но не без этого.

Джинджер неожиданно прыснула.