Кошка на раскаленной крыше

Папа. Тогда чем же ты, черт побери, занимался там в три часа пополуночи?

Брик. Барьерным бегом, Папа, бегом и прыжками через барьеры. Но эти высокие барьеры стали слишком высоки для меня.

Папа. Из-за того, что ты был пьян?

Брик (его неопределенная улыбка слегка сникает). Трезвый я не пытался бы прыгать и через низкие…

Мама (поспешно). Папа, задуй свечи на своем именинном пироге!

Маргарет (одновременно). Я хочу предложить тост за Папу Поллита, за его шестьдесят пятый день рождения, за крупнейшего плантатора-хлопковода в…

Папа (вне себя от гнева и омерзения, рычит). Я сказал «хватит», значит, хватит, прекратите этот…

Мама (подходя к Папе с пирогом). Папа, я не позволяю тебе говорить таким тоном, даже в твой день рождения, я…

Папа. Я буду говорить так, как мне заблагорассудится, Ида, и в мой день рождения, и в любой другой день в году, а если кому-нибудь здесь это не понравится, то может убираться на все четыре стороны!

Мама. Ты так не думаешь!

Папа. С чего ты взяла, что я так не думаю?

Тем временем происходил оживленный, но осторожный обмен знаками Гупера с кем-то, находящимся на галерее, и Гупер тоже вышел на галерею.

Мама. Я знаю, что ты так не думаешь.

Папа. Ни черта ты не знаешь, никогда ни черта не знала!

Мама. Ты не можешь так думать.

Папа. Нет уж, как говорю, так и думаю! Будь уверена! Я черт знает что терпел, потому что в живых уже себя не считал. Ты тоже считала, что я в могилу гляжу, вот и начала распоряжаться да командовать. Так вот, Ида, можешь теперь уняться, потому что я не собираюсь умирать, так что можешь кончать с этим делом, хватит, накомандовалась! Ты больше не будешь здесь распоряжаться, потому что я не умру. Я прошел через все лабораторные обследования, через эту чертову диагностическую операцию, и у меня ничего не нашли, кроме спастического колита. И я не умираю от рака, от которого, как ты думала, я вот-вот умру. Разве не так? Разве ты не думала, что я умираю от рака, Ида?

Все присутствующие вышли на галерею, оставив стариков одних. Те бросают друг на друга испепеляющие взгляды над пирогом с зажженными свечами. Мама тяжело дышит, ее грудь вздымается и опускается, пухлый кулак прижат к губам.

(Охрипшим голосом.) Ну что, Ида, разве не так? Разве не вбила ты себе в голову, что я умираю от рака и теперь ты можешь прибрать к рукам все хозяйство? Вот какое у меня впечатление сложилось. Еще бы ему не сложиться! Отовсюду слышится твой зычный голос, повсюду мельтешит твоя старая жирная туша.

Мама. Тшш! Священник!

Папа. Плевать я хочу на священника!

Мама громко охает и садится на диван, который для нее маловат.

Ты слышала, что я сказал? Я сказал, плевать я хочу на священника!

Кто-то снаружи закрывает дверь на галерею как раз в тот момент, когда в небе вспыхивает фейерверк и раздаются возбужденные детские крики.

Мама. Я никогда еще тебя таким не видела, не пойму, какая муха тебя укусила!