Кошка на раскаленной крыше

Папа. Я прошел через все эти лабораторные обследования, вытерпел операцию, всякие там процедуры, чтобы узнать, кто тут хозяин – я или ты! Так вот, теперь выяснилось, что хозяин – я. Это мой подарок, мой пирог, мое шампанское! А то последние три года ты мало-помалу все тут начала прибирать к рукам. Хозяйничала. Распоряжалась. Твоя старая жирная туша металась по всему имению, которое я создал собственными руками! Это я создал плантацию! Я был на ней надсмотрщиком! Я был надсмотрщиком на прежней плантации Строу и Очелло. В десять лет я бросил школу! Десяти лет от роду я бросил школу и пошел работать в поле, как какой-нибудь негр. И я поднялся до должности управляющего плантацией Строу и Очелло. А потом старик Строу умер, я стал компаньоном Очелло, и плантация становилась все больше, больше, больше, больше, больше! Я сделал все это сам, ты палец о палец для этого не ударила, а теперь приготовилась забрать все в свои руки. Так слушай, что я тебе скажу: укротись, хозяйничать ты здесь не будешь, ничем – понимаешь, ничем – распоряжаться я тебе не позволю! Это тебе ясно, Ида? Ты хорошо это усвоила? Заруби же это себе на носу! Мне сделали все мыслимые анализы, сделали эту чертову диагностическую операцию и ничего не нашли, кроме спастического колита, да и тот, наверно, возник на нервной почве – от отвращения ко всей мерзкой лжи, ко всем лжецам, с которыми я должен был мириться; к этому проклятому притворству, которое я должен был терпеть все сорок лет, что мы живем вместе!.. Ну-ка, Ида! Задуй-ка свечи на именинном пироге! Сложи губы трубочкой, набери побольше воздуха и задуй к чертям собачьим свечи на этом пироге!

Мама. О Папа, о боже мой, как ты можешь!

Папа. Что с тобой?

Мама. И все эти годы ты не верил, что я люблю тебя?!

Папа. Гм?

Мама. Ведь я любила, очень любила, так тебя любила! Даже твою ненависть и резкость – и те любила! (Разрыдавшись, неуклюже выбегает на галерею.)

Папа (самому себе). Забавно, если это правда…

Пауза. Небо ярко освещается фейерверком.

Брик! Эй, Брик! (Стоит перед своим именинным пирогом с горящими свечами.)

Через некоторое время в комнату входит, ковыляя, Брик. Он опирается на костыль и держит в руке стакан. Вслед за ним входит Маргарет с лучезарной и встревоженной улыбкой на губах.

Я не звал тебя, Мэгги. Я звал Брика.

Маргарет. Я лишь доставила его вам.

Она целует Брика в губы – он немедленно вытирает рот тыльной стороной ладони. Маргарет стремительно, как девочка, выпархивает из комнаты. Брик с отцом остаются одни.

Папа. Зачем ты это сделал?

Брик. Что я сделал, Папа?

Папа. Отерся, как будто она не поцеловала тебя, а плюнула тебе в лицо.

Брик. Не знаю. Это вышло непроизвольно.

Папа. Эта женщина, твоя жена, она, конечно, покрасивей жены Гупера, но чем-то они все-таки смахивают друг на друга.

Брик. Чем же, Папа?

Папа. Чем – трудно сказать, а вид у них какой-то одинаковый.

Брик. Вид у них не слишком спокойный, а?

Папа. Да уж куда там!

Брик. Как у раздраженных кошек?

Папа. Вот-вот, смахивают на раздраженных кошек.

Брик. На двух раздраженных кошек на раскаленной крыше?

Папа. Верно, сын, они как две кошки на раскаленной крыше. Забавно, что вы с Гупером такие разные, а в жены себе выбрали женщин одного типа.

Брик. Мы оба женились на девушках из общества, Папа.

Папа. Дерьмо это общество… Интересно, отчего у них обеих такой вид?

Брик. Ну, наверно, оттого, Папа, что они сидят в центре огромного имения, двадцать восемь тысяч акров земли – это ведь ох какой лакомый кусочек! – и собираются поцапаться из-за этой земли, каждая полна решимости отхватить на свою долю больше, чем соперница, как только ты выпустишь имение из рук.

Папа. Тогда я приготовил этим женщинам сюрприз. Если они действительно этого дожидаются, то я еще долго-долго не собираюсь выпускать его из рук.

Брик. Правильно, Папа. Ты давай крепче держись за землю, и пусть они выцарапают друг другу глаза…

Папа. Можешь не сомневаться, я ее из рук не выпущу, и пусть эти кошки выцарапывают друг другу глаза, ха-ха-ха!.. Однако жена Гупера нарожала кучу детей; в плодовитости ей не откажешь. Черт, когда сегодня за ужином она усадила всех их вместе с нами, пришлось с обеих сторон стола поднимать доски, чтобы разместить эту ораву! Пять голов у нее уже есть, и скоро ожидается пополнение.

Брик. Да, уж номер шесть не заставит себя ждать…

Папа. Знаешь, Брик, я понять не могу, как же это так получается?

Брик. Что, Папа?