Кошка на раскаленной крыше

Гупер (одновременно с ним). Мама, знаешь, завтра утром мне необходимо ехать в Мемфис: я представляю в суде имение Паркера.

Мэй садится на кровать и раскладывает по порядку бумаги, которые она вынула из портфеля.

Брик(продолжает напевать).

«Где бы ни скитался я, ей-богу,
Все равно домой вернусь опять».

Мама. Завтра уезжаешь, Гупер?

Мэй. Да-а-а.

Гупер. Вот почему я вынужден поднять один вопрос, который…

Мэй. Настолько важен, что не терпит никакого отлагательства!

Гупер. Если бы Брик был трезв, он должен был бы принять в этом участие.

Маргарет. Брик здесь; мы оба присутствуем.

Гупер. Ну ладно. Тут у меня черновой вариант документа, я составил его вместе с моим партнером Томом Буллитом, вроде как набросок договора об опеке.

Маргарет. Ах вот оно что! Ты станешь опекуном и будешь выплачивать нам маленькое содержание, да?

Гупер

. Этот текст мы набросали, как только были получены анализы из лабораторий Очснерской клиники. Мы сделали это, то есть составили вот этот черновой проект, по совету и при содействии самого Беллоуза – председателя правления Ипотечного банка и Коммерческого банка в Мемфисе, человека, который управляет по доверенности плантациями всех богатых семей на западе Теннесси и в Дельте.

Мама. Гупер?

Гупер (наклоняясь к Маме). Это только примерный текст, не окончательный. Всего лишь предварительный проект. Но он дает-таки основу – общую идею, предлагает возможный, реальный план!

Маргарет. Ничего себе план.

Мэй. План, призванный оградить самую большую плантацию в Дельте от безответственности и…

Мама. А теперь вы меня послушайте, все вы! Я больше не потерплю, чтобы вы цапались и пререкались в моем доме! А ты, Гупер, убери-ка эти бумаги подальше, пока я не выхватила их у тебя из рук и не порвала в клочки! Я не знаю, какого черта в них понаписано, и знать не желаю. И вот что я скажу тебе Папиным языком: я его жена, я не вдова, пока что я его жена! И я скажу тебе его языком…

Гупер. Мама, это же всего лишь…

Мэй. Гупер ведь объяснил: что это только проект…

Мама. Мне безразлично, что там у вас такое. Только уберите это туда, откуда взяли, и больше мне не показывайте! Чтобы я и конверта этого не видела! Понятно? Основа! План! Предварительный проект! Я скажу на это… как всегда говорит Папа, когда ему что-нибудь противно…

Брик (стоя у бара). Когда ему что-нибудь противно, Папа говорит – «дерьмо это».

Мама(вставая). Правильно – дерьмо это! Вот и я тоже скажу, как Папа: дерьмо это!

Мэй. По-моему, вульгарный язык здесь совершенно не к месту…

Гупер. Я глубоко оскорблен в своих лучших чувствах; вот уж не ожидал услышать от тебя такое.

Мама. Никто ничего не получит, пока Папа не выпустит дело из рук, а может быть, как знать, может быть, даже и после! Да, даже и после!

Брик. «Так и буду вечно напевать: Покажите мне домой дорогу».

Мама. Сегодня Брик выглядит так, как он выглядел совсем маленьким мальчишкой, когда он день-деньской носился как очумелый по усадьбе и приходил домой весь потный, разрумяненный и сонный, а его рыжие вихры блестели… (Подходит в нему и ласково запускает свою толстую трясущуюся руку в его шевелюру.

)

Брик отстраняется, как отстраняется он от всякого физического контакта, и продолжает шепотом напевать, одновременно бросая в стакан, один за другим, кубики льда с таким сосредоточенным видом, словно готовит сложную химическую смесь.

Время летит так быстро. За ним не угнаться. Смерть приходит слишком рано: не успеешь как следует узнать жизнь – а она уже на пороге… Знаете, мы должны любить друг друга и держаться вместе, все мы должны сойтись как только можно теснее, особенно теперь, когда к нам непрошено пришла и поселилась в этом доме такая черная беда. (Неуклюже обняв Брика, прижимается к его плечу.)

Гупер отдал бумаги Мэй, которая убирает их обратно в портфель с видом мученицы, чье терпение подвергают жестокому испытанию.

Гупер. Мама! Мама! (Останавливается позади нее, весь напрягшись от ревнивой детской зависти к брату.)

Мама (не обращая внимания на Гупера). Брик, ты слышишь меня, а?

Маргарет. Брик слышит вас, Мама, он все понимает.