Кошка Зимы

Девчонка… как там бишь ее? А пох, как звать, главное, что она вцепилась в мои запястья, пытаясь остановить лапы, которые я запустил ей под юбку.

– Ты слишком торопишься, – пробормотала она и возмущенно засопела, завозившись подо мной.

– Да? Ну ладно. – Я запросто убрал руки и из-под ее юбки, и вовсе от нее. Вообще никаких с этим трудностей. Даже у бухого. Вот и какого хера с гадской овечкой это не работало и по-трезвому?

– Я не против… в принципе, – проблеяла девушка, на которую я уже и не смотрел. Я на нее вообще почти не смотрел. Козлина. Просто было похер. Притащил Крапива баб, обозначил, какую себе берет, и ладно. Мне сойдет и что осталось. Какая, к херам, разница. Как там? Если есть п*зда и рот – значит, баба не урод.

– Ты мне на самом деле очень нравишься, – продолжила мямлить… да как же ее зовут-то?

– М?

Я ведь и не спрашивал даже. Сидел сам, надирался на кухне, безразлично поглядывая, как друган доводит до кондиции телок, бодро подливая им и тарахтя затасканные до дыр тосты.

– Это правда. Я давно хотела с тобой… познакомиться, знаешь?

– Да? – А вот кобра белобрысая не хотела. Знакомиться. Трахаться вот хотела, всеми кишкам чуял, а знакомиться – нет. Х*евый я ей.

– Да, я сама Антона просила… – Да что она бубнит?

– Слушай, раз просила, то х*ли теперь выделываешься? – грубо оборвал я ее и уставился-таки в офигевшее лицо. Вон как вытаращилась, воздух ловит. Красивая, кстати. А я козел. Вот как есть козел. Но не могу. Не могу сейчас комедии ломать.

Я схватил девчонку, как только засек краем глаза фигурку моей кошки чертовой на ее кухне. Свет зажгла, вплыла, зараза. Расфуфыренная. Собралась куда на ночь глядя, змея? Еще кому мозги набекрень сворачивать? И в мое окно уставилась. На улице темно, занавесок у меня нет, так что вся наша квасящая компашка как на витрине. Меня аж дернуло, будто в позвоночник ткнули шокером, а в паху судорогой свело. Чего ты пялишься, сучка бессердечная, а? На хер я тебе не сдался, прилипала, насильник, урода кусок, животина поганая, так чего уставилась, словно я тебе в окно дермом бросил. Ну раз смотришь, то хорошо смотри, я тебе покажу. Что другим я очень даже всем хорош и носом они не воротят. Я дернул мою сегодняшнюю пассию себе на колени и присосался к ее губам. Пох*й, что поцелуй на вкус как пепел. Пох*й, что встал не на нее. Пох*й, что вообще не то. Не тот вкус, запах, даже, мать ее, температура или хер его знает что. Но не то. Покорно открывшийся рот, слишком мягкие губы, все невнятное. Вместо яростного ответа – размазанное принятие. Делай что хочешь. А я не хочу. Не так. Подхватил деваху и поволок к себе в комнату под одобряющий гогот Крапивы. И вот теперь…

– Я думала… мне казалось, ты другой! На занятиях вежливый, а сейчас…

На занятиях? То есть она из группы Крапивы? Вот это лажа, мужик. Даже крохи нездорового возбуждения пропали.

– А сейчас я какой?

– Грубый! Я думала, у нас что-то сложится, что мы встречаться станем серьезно…

– И поэтому согласилась пойти бухать прямиком на хату к мужику на ночь глядя? – фыркнул я и устало потер глаза. – Слушай, давай без вот этой вот херни, а? Трахаться хочешь – раздевайся. Нет – пошли дальше зенки заливать, и мозг никто никому не засирает.

– Это… так нельзя! – топнула девушка ногой. – Это отвратительно! Я тебе не какая-то…

– Кончай. Я тебя не оскорбить пытаюсь. Просто достало все. Честно все хочу. Ты мне не интересна. Я даже имени твоего не запомнил. И по-другому не будет. Ну не будет, и все. Не потому что не уважаю конкретно тебя. Все так, как есть.

– Я домой хочу, – девушка всхлипнула и обхватила себя за плечи, будто мерзла.

– Собирайся. Провожу.

***

– Все, Крапива, хорош, – сказал наутро другу, что выполз на кухню, почесывая голое пузо. – Не надо больше никого. Достало. Сбухаюсь так, а надо впахивать.

Да и не работает ни хера. Я никогда башку в жопу от проблем не совал, и сейчас надо во всем себе честно признаваться. Другими бабами и бухлом овечка адова из башки не выводится. И принимать меня она однозначно ни под каким соусом не собирается. Оно же видно. Мало того, что только вижу ее, так становлюсь одним сплошным косяком безмозглым со стояком наперевес, так еще и она, похоже, твердо себе в головешку кучерявую вколотила – «не то». И все на этом. И тягачом не сдвинуть. Но если ты не сдох, то должен же как-то начать выздоравливать. Если ты руку сломал, ты же не ломаешь вторую, чтобы перестать думать о первой. Типа того. Просто ждешь, когда срастется. Буду ждать. Что не умерло, то заживет. Криво-косо, со шрамами, но заживет.

Дверной звонок зачирикал какой-то бесконечной трелью, и Крапива озадаченно посмотрел на меня, кривясь от въедливого писка. Я пожал плечами, с утра пораньше гостей не жду, у родителей свои ключи. Неужто наконец по мою душу за косяки с овечкой и ее умордованным недохахалем пришли?

Но нет, оказывается, пришла сама овечка. Да как пришла!