Кошки-мышки (СИ)

Несколько месяцев – и это становится привычным. Место, куда хочется приходить, почти уже не наведываясь в свою квартиру. Место, от которого не хочется отдыхать. Место, где его всегда ждут. Такая тихая, спокойная, ненавязчивая рутина – она засасывает его медленно, но верно. И не нужно никому ничего говорить. Хотя все уже знают – Мартинес наведывается к той немой библиотекарше. И, как ни странно, всем все равно. Разве что Дейзи по-прежнему злится. Разве что некоторые женщины смотрят задумчиво и непонимающе. Разве что приятели шутят на дежурстве, пытаясь выведать, что же такого особенного умеет эта малышка. Которая, по их словам, идеальна уже одной своей немотой.

А еще тем, что всегда слушает. Закрывает книжку, улыбается в нужных местах, кивает и берет за руку. В любой ситуации смотрит понимающими серыми глазами и, кажется, поддерживает каждое его решение. Верит каждой попытке оправдать себя. С интересом выслушивает о его прошлом, о том, что происходит сейчас, и о том, что Мартинес думает по этому поводу. Он говорит ей слишком много – поначалу незаметно для себя, потом с опаской, а со временем – свободно. Такое облегчение просто высказаться – сказать все, зная, что тебя поймут. И никому не расскажут. Ни о чем. Никогда.

- Знаешь, красавица, не иди завтра в библиотеку, ладно? - устроив голову на ее коленях, он вглядывается в удивленные серые глаза и улыбается при виде почти обиженного выражения лица. - Я знаю, что говорю. Мы уедем утром. Лучше не выходи из дома. Побудь тут. У тебя же все есть? Ну, вот и посиди денек в квартире. Не открывай никому. Скорей всего, все в порядке будет, обычные переговоры. Но лучше начинать готовиться… к войне. Не бойся, красавица, тебя это не коснется, я позабочусь.

Но она, кажется, совсем не боится – тихо улыбается и смотрит куда-то вдаль, машинально царапая короткими ногтями грязно-желтую обивку дивана, думая о чем-то своем. Интересно, о чем же?

========== Глава 24 ==========

Он возвращается поздним вечером, уставший, без сил, проведя несколько часов за планированием завтрашнего нападения на тюрьму и попытками не вспоминать мертвого Диксона. И ведь другом близким не был, а все равно тошно. Тот, кто мог перепить любого, тот, кто не боялся ничего, тот, кого переговорить не смог бы никто, превратился в безмозглую тварь с мутными глазами и единственным желанием – есть. И даже последней дани уважения бывшему напарнику нельзя было оказать – Блейк хотел оставить того. Для брата.

Открывшая дверь Минни почему-то не спешит бросаться на шею Мартинесу – неужели нисколько не волновалась? Или слышала, что они вернулись? Скорей всего. Она смотрит на него широко раскрытыми глазами, сжимает сложенные перед собой ладони в умоляющем жесте и кривит губы. Может быть, у него что-то на лице написано? То, что ее пугает? Или она уже переживает о завтрашнем дне?

Отмахнувшись от ужина – Мартинес поел у Губернатора, он устало падает на кровать, стягивая футболку, обхватывая руками подушку в усталости. Обычно именно она так делает. Делает, касаясь рукой чего-то ледяного, твердого… острого. Он изумленно достает из-под подушки нож и переводит уставший взгляд на стоящую рядом с кроватью Минни, которая снова кусает губы. А ведь почти избавилась от этой глупой привычки за последние месяцы.

Зачем ей оружие в постели? Она боится? Чего? Кого? Его? Смешно. Нет, это определенно смешно. Значит, здесь был кто-то еще. Кто-то, не слышавший о связи девушки с Цезарем Мартинесом или, наоборот, слышавший и решивший…

- Эй, красавица, это что? Зачем это тебе? Тебя кто-то обидел? Сюда кто-то приходил? Ты кого-то боишься? Ну же, давай, говори, я разберусь, - заваливает он ее вопросами, пытливо заглядывая в лицо и все же, несмотря на полное доверие, ища хотя бы искорку страха в ее глазах.

Но Минни неопределенно качает головой, пожимает плечами, склоняется над ним и медленно рисует пальцем на его груди одно короткое слово: «война». Перехватывает его руку, мягко гладит сжимающие нож пальцы, вынимая и вдруг улыбаясь. Вглядывается в глаза, словно ища чего-то, и касается холодным лезвием его обнаженной кожи. Скользит острым кончиком по щеке, замирает на шее и снова смотрит пытливо. А он усмехается – ему нравится эта игра.

Она торопливо облизывает губы и забирается на постель, становясь на колени, нависая над ним, мучительно медленно ведя нож ниже, заставляя тяжелей дышать, не отводя взгляда от ее серых глаз с расширенными, черными, как бездна, зрачками. Когда нож приближается к поясу его штанов, Мартинес резко хватает ее за запястья, отбирая нож, подминая Минни под себя, комкая в пальцах серое платье, которое ему все равно никогда не нравилось, натягивая ткань и разрезая. Ее частое хриплое дыхание, приоткрытые губы, белая кожа, огромные, на пол-лица глаза – все это позволяет забыть об усталости, вспоминая азарт сегодняшнего боя, думая о завтрашней победе и кромсая острым лезвием нижнее белье.