Кошки-мышки (СИ)

А значит, Мартинес был прав, говоря о том, что эти тюремные слишком добры для того, чтобы причинить вред оставшимся в живых жителям города. Он вовремя предупредил Минни о том, чтобы она не боялась и ехала с ними при необходимости. Его не подвело чутье – те люди были не опасными. Вот только его и Шуперта они не пустят. Во всяком случае, не сейчас. Не тогда, когда еще свежи воспоминания о бое, о смерти Диксона, об Андреа, которая, скорей всего, тоже не выжила, о возможных умерших и раненых с их стороны. Но может быть, когда-нибудь…

Не говоря ни слова, собравший свои вещи Шуперт кивает подошедшему к машине Мартинесу, который просит подождать его и срывается в библиотеку. Ее квартиру он уже проверил – там пусто. Но может быть тут? А вдруг она все же не ушла? Вдруг решила ждать его? Спряталась где-нибудь среди стеллажей: замерзшая, дрожащая, скрутившаяся в комочек? Но там тоже пусто – даже части книжек не хватает. Она уехала вместе с ними – с теми, кого любит больше всего на свете. Ее книгами.

Он улыбается и выходит на улицу, садясь за руль и бросая последний взгляд на пустынный город – такой же серый, как и ее глаза. И что теперь?

========== Глава 25 ==========

Спустя полгода…

Эту местность он может узнать с первого взгляда. Этот лес, эту дорогу, эту ограду. Такую, до смешного, почти ничем не укрепленную. А ходячих у сетки собирается немало: наверное, и людей на территории тюрьмы уже довольно много. Значит, они берут чужаков. Добрые, жалостливые, а может быть, просто понимают, что жить нужно большими группами: поодиночке теперь сложно.

И лучше бы все эти мысли и надежды Мартинеса оправдались. Ведь он сейчас, медленно поднимая вверх руки и толкая в бок шагающего рядом настороженно скалящегося Митча, подходит к тюремным воротам, поглядывая в сторону нескольких тварей вдалеке. Если им не будут спешить открывать, то оружием воспользоваться все же придется – спасая свою жизнь.

Но тюремные не узнают Мартинеса, а потому открывают ворота слишком быстро. А может быть, они, даже узнав его, просто не испытывают ни малейшего удовольствия при мысли о зрелище столь неравного боя: двое измученных, оборванных мужчин против пары десятков ходячих? Добрые. Когда-нибудь их доброта сведет их всех в могилу. Если она, конечно, настоящая.

А вот доверчивости здесь маловато: местный предводитель, заметно заросший с того времени, когда Мартинес видел его в последний раз, торопливо обезоруживает их обоих, отбрасывая биту и пистолеты в тележку, полную каких-то сорняков. Кажется, тут вовсю процветает фермерство – весна у здешних товарищей удалась.

Рик Граймс задумчиво осматривает их, жестом не позволяя приблизиться стайке любопытных детей, и сообщает что-то о каком-то Совете, который и решит судьбу гостей: одного бывшего врага и одного незнакомца. И остается лишь надеяться, что в этом их Совете имеются дамы, способные пустить слезу над рассказом об их скитаниях и лишениях.

- Но сначала – три вопроса, - заявляет вдруг Рик, кивая нескольким подошедшим людям, с интересом уставившимся на незнакомцев. - Первый: сколько ходячих вы убили?

- До хрена, - в один голос с Митчем говорит Мартинес и изумленно кривит губы – что за цирк здесь творится?

- Сколько людей? - тут же портит ему настроение Рик, серьезно вглядываясь в глаза – он узнал его, точно узнал, не мог не узнать. - И… почему?

- Живых, что ли? - натурально округляет глаза Митч и мотает головой. - Зачем?

- Ты? - смотрит только на Мартинеса местный лидер, заставляя торопливо просчитывать ситуацию – ответа на такой простой, но слишком уж прямой вопрос у него нет.

- Несколько. По приказу, - отвечает он коротко и расплывчато, пожимая плечами под удивленным взглядом своего товарища.

- И где он? Филип? Губернатор? - делает шаг вперед знакомый черный мужчина, нервно сдергивая с головы шапку и подозрительно глядя на Цезаря.

- Филип? - не может снова умолчать Митч, заметно ничего не понимая.

- Без понятия. Вряд ли выжил. Мы той же ночью его оставили. Одного. Он свихнулся окончательно, так, что, скорей всего, накормил собой ходячих еще тогда, полгода назад, - делится Мартинес, надеясь, что его улыбка, которую так сложно удержать под несколькими, не очень доброжелательными, взглядами, выглядит вполне натурально.

Эта информация, поверили ей или нет, дает им с Митчем доступ в тюремный двор, где люди ведут почти обычную жизнь, приветливо улыбаясь незнакомцам: кажется, здесь и впрямь чужаков не боятся. Мартинес против воли оглядывается, ища одну-единственную тонкую фигурку. Той, о которой он думал все это время. Той, которую невольно вспоминал порой перед сном. Той, которую надеялся встретить здесь. И которую нигде не видел.