Кошмары оживают

Я пролез через дыру и оказался на небольшой площадке – металлической платформе, похожей на пролёт пожарной лестницы. Я уставился себе под ноги. В темноте далеко внизу виднелся пол. Под ногами стали заметны тени от свободно свисающих канатов.

Впереди располагался узкий переходный мостик. Он заканчивался ярким светом. Мистер Дрю посмотрел на меня. Я пошёл за ним, стараясь не смотреть вниз и держась за перила. Ограда располагалась по обе стороны мостика. Не то чтобы я боялся высоты. Но, наверное, всё-таки боялся. Голоса, услышанные прежде, стали громче. В голову пришло осознание, что они раздаются под нами. Тем не менее я продолжал смотреть вперёд на спину мистера Дрю и на то, что было вокруг: множество верёвок, кабелей и тёмная огромная штора. Она тянулась побоку рядом с нами.

Мы остановились.

– Они закрываются в следующие выходные, – тихо промолвил мистер Дрю и посмотрел вниз. В конце концов, мне пришлось сделать то же самое. Именно в тот момент я всё понял.

Мы стояли над сценой. Я смотрел вниз через осветительную установку. Под нами метрах в шестнадцати удалось различить двух актёров. Они бродили среди декораций, изображающих богато обставленную гостиную. С нашей точки обзора можно было наблюдать верхнюю часть искусственной стены, разделяющую сцену надвое. Передняя её часть оказалась обклеена затейливыми обоями. В ней же было вырезано огромное окно, а задняя часть представляла собой голую фанеру с торчащими из неё деревянными подпорками. Яркий свет софитов, под которым выступали актёры, резко контрастировал с темнотой по другую сторону сцены. Там, среди теней на ящиках из-под яблок сидели два работника сцены. Они были облачены во всё чёрное и не занимались ничем особенным.

– Мне нравится наблюдать за ними отсюда, – сказал мистер Дрю.

– Ага, это здорово, – ответил я ему таким же тихим голосом.

– О, это куда больше, чем просто здорово, Бадди, – возразил мужчина.

– Правда?

Мистер Дрю облокотился на перила мостика и продолжил смотреть вниз – сквозь запутанный лабиринт кабелей и верёвок.

– Им всем отведены роли. Они должны делать одно и то же во время каждого спектакля. Любой созданный на сцене образ – есть результат репетиций, – объяснил мистер Дрю. Затем в зале раздался смех зрителей. Его несколько приглушил край занавеса перед нами. – Ты слышал это?

Конечно, слышал.

– Ага.

– Зрители смеются каждый раз на этом самом моменте. Они зачарованы. Люди не ведают, что засмеются в этот самый момент пьесы. Но они будут смеяться. Это их судьба. – Теперь смеялся мистер Дрю.

Его оказалось очень интересно слушать. Мужчина был прав и мыслил как-то по-особенному. Можно даже сказать, размышлял несколько странно. Я к этому не привык.

– Кто же всё контролирует? – поинтересовался он. Мистер Дрю повернулся посмотреть на меня в первый раз за всё время. Я ответил ему долгим взглядом. Мистер Дрю был скрыт в тени, поэтому выражение его лица оказалось трудно прочитать. Я сомневался, что на этот вопрос следовало отвечать. Но решил попробовать.

– Актёры? – предположил я.

Мистер Дрю покачал головой и снова опустил взгляд вниз.

– Нет, не актёры, Бадди. Им нужно говорить, куда идти и что делать. Помнишь?

Я помнил.

– Ладно, эм. Тогда, наверное, тот человек, который даёт им указания?

– Режиссёр, – подсказал мистер Дрю.

– Да, режиссёр.

Некоторое время мы продолжали наблюдать за актёрами. Один из них споткнулся о пуфик и упал, умудрившись не разлить свой напиток. Затем под ним внезапно открылся люк, и актёр исчез под сценой. Зрительный зал взорвался смехом и аплодисментами.

– Наслаждение, веселье, удовольствие – всё это скоординировано и аккуратно спланировано. Все это знают и работают вместе. Всё получается, потому что они доверяют видению.

Я кивнул.

– Ты знаешь, что это такое? – спросил мистер Дрю.

– Что такое «видение»? – уточнил я.

– Да.

– Пожалуй.

– Что же это?

Я взглянул на него. Мистер Дрю впился в меня взглядом.

– О, ээ, наверное, это что-то вроде мечты. Когда ты что-либо хочешь и можешь это видеть – будто бы оно реально. Люди иногда говорят, что им нечто привиделось, потому что они очень усердно молились или когда сильно болели, и… – Я запнулся, потому что речь оказалась бессвязной. Я знал: никому и никогда не нравились мои невнятные объяснения.

– Продолжай.

– Ну, вы подразумеваете, что видение – это когда ты воображаешь что-то у себя в голове и хочешь воплотить это в жизнь.

Мистер Дрю улыбнулся и щёлкнул пальцами.

– Точно. Я говорю о том, что мечты становятся реальностью.

– Мечты оживают, – на автомате добавил я, потому что видел это выражение на плакатах с Бенди несчётное количество раз.

– Именно, Бадди. Именно так. – Мистер Дрю вновь взглянул вниз на сцену. Я сделал то же самое. – Но этого не происходит без труда. И амбиций. Тебе нужно бороться за свои мечты. Усердно бороться.