Косяки начинающих психоконсультантов

Инсайт – это озарение. Это часто бывает во сне, еще чаще – в диалоге. История изобилует примерами «случайных» подсказок. Однако они не случайны, уж мы-то, психологи, взращенные на тексте фрейдовской «Психопатологии обыденной жизни»47, это знаем наверняка. Инсайт абсолютно гарантирован, если выполнены три предыдущих условия.

У меня это было. Я это потерял. Я хочу обрести это вновь

Мужик поймал золотую рыбку. Та взмолилась:

– Отпустишь меня – проси, чего хочешь.

– Хочу, чтоб у меня все было.

– У тебя все было, мужик!

Анекдот

Под занавес хочу поделиться еще одним эффективным приемом восстановления контакта с собственной душой. Лично мне он помог понять, чего я хочу, и я делюсь своей историей.

Все началось с короткого упражнения на мастер-классе по коучингу. Я пришла посмотреть на работу своего бывшего студента. Олег Поляков закончил факультет психологии по программе второго высшего образования около 10 лет назад, и вот теперь мы встретились как коллеги на фестивале бизнеса и психологии. Он специализировался в коучинге, и сегодня я присутствую на его занятии. Я пришла не обучаться, но никогда не знаешь, что тебя ждет за поворотом.

Олег говорит: «Дети умеют радоваться. Потому что они всегда делают то, что хотят. Живут здесь и теперь. Поэтому отправимся в детство. Объединитесь в пары, вспомните и скажите партнеру, какие три вещи вы любили делать в детстве. И потом произнесите: «У меня это было. Я это потерял. Я хочу обрести это вновь».

И я внутренним взором увидела густой палисадник, среди буйно зеленеющих кленов и акаций люк колодца, под которым глубоко внизу журчит поток воды, и пятилетнюю девочку, которая, сидя на корточках, половинкой кирпича крошит на чугунном люке осколки бутылочного стекла. Из них будет сделан секрет: в ямку, вырытую под кленом, кладется золотинка от конфеты, на нее – стеклянная разноцветная смесь, все это накрывается прозрачным куском оконного стекла, оттертого до блеска листом лопуха, и засыпается землей. Сверху – приметный камень, чтобы потом разыскать место. Если аккуратно расчистить окошечко пальцами, то в земной глубине вдруг откроется пещерка с драгоценностями, подсвеченная снизу фольгой. Красота!

На люке канализационного колодца поколения дворовой детворы столько раз крошили стекло, что сам он весь уже переливается россыпью осколков всевозможных цветов: бирюзового, изумрудного, янтарного. Есть даже мелкие вкрапления частичек красного и синего – редких, а потому особо ценных: бутылок такого цвета нет, это или от катафота, или от синей лампочки.

Эти стекла были моими первыми драгоценностями – я складывала их в плоскую жестяную банку из-под леденцов монпансье. Зеленые и желтые от битых бутылок не годились – слишком много их валялось повсюду. Ценились синие и красные либо стекла необычной фактуры: от битых ваз, например, или фарфоровые осколки с фрагментами узоров. А иногда в заветную банку попадали вещи и поценнее, чем осколки стекла – бусинки, значки и даже брошь со сломанной застежкой или серьга. Вот радость-то!

У меня это было, я это потеряла, я хочу обрести это вновь…

Стыдная привычка

В детстве для меня сделалось привычкой внимательно смотреть под ноги и замечать необычные предметы, и эта привычка сохранилась до сих пор, хоть я ее и стесняюсь.

Вот оно, чувство, сопровождающее радость и счастье, – стеснение, неловкость, стыд! Я заметила, что когда люди говорят о своих детских увлечениях, то вместо гордости начинают чувствовать неловкость и переводят разговор на другую тему. Почему?

В моем случае я отлично помню причину. В детском саду во время прогулок я с моей подружкой наслаждалась самым своим любимым делом – искала «драгоценности». Ежедневно мы обшаривали участок для прогулок по периметру, и иногда успешно: как-то раз обнаружили целую россыпь ярко-красных, белых и голубых бусин необычной цилиндрической формы. Потом выяснилось, что это остатки подставки под сковороду, но это не важно. Важно, что бусины можно было нанизать на стебель травинки, а дома – на нить, и они были прекрасны! Мы разделили их по-братски и сложили в банки со своими коллекциями.

Но воспитательница, не дозвавшись играть в коллективно организованную игру, отчитала нас, обозвав «колобковыми коровами» и «подбирушками», запретила поднимать с земли «всякую заразу» и велела отмыть руки, «чтобы не было цыпок и бородавок». Пришлось шифроваться получше, но от счастья своего отказаться я не могла. Просто оно стало тайным, с привкусом вины и стыда.

Потом, работая в качестве психотерапевта с клиентами, страдающими от скучной работы, от апатии и бессмыслицы проживаемой жизни, я предлагала проделать это упражнение: «У меня это было, я это потерял…» И каждый раз мы с трудом, но обнаруживали причину, почему человек перестал делать то, что он любит больше всего на свете. Причина эта – осуждение или запрет близких авторитетных людей.