Косиног. История о колдовстве

Вспышка, мимолетный приступ головокружения – и глаза маски стали его глазами, как будто теперь он смотрел наружу из черепа, изнутри, но видел перед собой совсем не пещеру Мамунаппехта. Казалось, его перенесло куда-то… куда? Поди пойми, однако теперь люди плясали прямо перед ним, словно в тех самых снах и видениях, только выглядели совсем как наяву. Солнце ласкало тело, ноздри щекотали ароматы цветов, а видел он гораздо, гораздо больше, чем в любом из снов. В его честь люди сплели из лозы, лыка и стволов юных деревьев огромную рогатую статую, украсили ее гирляндами свежих цветов. Торжественно шествуя мимо с корзинами фруктов, орехов, овощей и лесной дичи, люди сияли от счастья, улыбки их лучились искренней, беззаветной любовью. Упиваясь их преклонением, Самсон облегченно перевел дух.

«Гляди, Абита, гляди! Выходит, я вовсе не дьявол. Я – бог природных стихий; теперь-то мне все известно!»

И тут, будто маска решила сыграть с ним жестокую шутку, картина вмиг изменилась. Воздух подернулся рябью, рябь обернулась вихрем, а как только вихрь унялся…

Изваяние рогатого бога пылало огнем. Все вокруг заволокло густой пеленой дыма, в ушах зазвенело от пронзительных воплей.

Языки пламени, лижущие ночное небо… Хижины, охваченные огнем, люди, с искаженными ужасом лицами бегущие врассыпную, куда глаза глядят. Мертвые тела, множество мертвых тел – без рук, без ног, животы вспороты, головы размозжены. Ноздри щекочет запах крови пополам с вонью горелого мяса, а крики… похоже, крики не смолкнут вовек.

Опустив взгляд, Самсон обнаружил под ногами длинную тень, да не чью-нибудь, собственную! Это он, он истребляет людей без разбора – мужчин, женщин, детей…

– Нет! – невольно втянув голову в плечи, вскричал он. – Нет, это не я! Не хочу таким быть, не хочу! Не желаю!

Крик перешел в громкий, исполненный муки стон. Зажмуриться бы, век бы не видеть всех этих страданий и боли, но, как Самсон ни старался, закрыть глаза ему не удалось.

Шаман звучно вздохнул. Видение тут же померкло, а Самсон вновь оказался в той же пещере, только теперь смотрел на шамана сквозь пустые глазницы оленьего черепа. Подавшись вперед, он обнаружил, что не может сделать ни шагу, что маска удерживает его на месте, словно капкан.

– Выпусти меня! Выпусти, живо!

– Жаль мне тебя, зверь. Порой ответов на все вопросы лучше не знать. Но ты – загадка отнюдь не из сложных. Ты с самого начала знал, кто ты таков, разве нет?

Из глаз Самсона потекли слезы.

– Хобомок, Атлантоу, Чепи, Матанто, Окее, Вендиго… знакомые имена, не так ли?

В самом деле… и каждое казалось сильнейшим ударом в грудь.

– Или, как именуют тебя христиане… Зверь, Искуситель, Отец Лжи, Сатана, Люцифер, и так далее, и так далее. Так много имен, но все они означают одно и то же. И ты знаешь, что… знаешь?

– Я не дьявол.

Шаман удрученно покачал головой.

– Даже Дьявол не желает быть Дьяволом… Жаль, жаль, как жаль! Прими ты свою роль охотно, все было бы куда проще, но… да, кому же охота быть провозвестником смерти и разорения?

– Нет! – крикнул Самсон. – Я способен и к состраданию, и к доброте! Я един с Матерью Землей. Я – ее орудие, ее длань. Я дарю жизнь всякому ее порождению. Я добр и справедлив!

Мамунаппехт рассмеялся.

– О-о, трагедия трагедий! А кто, по-твоему, сделал из тебя Дьявола?

– Что?

– Да-да, Мать Земля с твоими дружками, мелкими бесенятами, пигмеями Пок-Уэджис[4]! С теми самыми, кто зовет себя диким людом. Они-то тебя в Дьявола и превратили. Это они вселили в тебя демонов. Разве ты не видишь, не чувствуешь их, демонов, бьющихся за твою душу? Конечно же, чувствуешь!

«Нет, вовсе нет. Ложь это», – подумал Самсон, но тут же вспомнил о паре теней, бившихся друг против друга в одном из видений, и о боли в голове, и о противоборстве в сердце, в душе, будто разрывающейся надвое. Да, теперь, внутри оленьего черепа, он чувствовал демонов – и их ненасытный голод, и мрак, сгущавшийся с их приближением.

– А ведь ты не всегда был Дьяволом. Некогда ты был великим духом лесов, повелителем диких дебрей. Но дикий люд извратил твое естество, спустил на тебя демонов, умолил Мать Землю сделать тебя таким.

Сверкнула молния, грянул гром, и перед Самсоном развернулась новая картина. Теперь его окружали сотни, а может быть, даже тысячи диких – крохотные черные глазки сверкают, руки обагрены кровью… Над толпами дикого люда возвышалась громада Паупау. Крона великого древа пылала огнем, из раны в рассеченном стволе струилась кровь, а на земле, у ног диких, простерлось залитое кровью тело… его тело!

– Нет, – простонал Самсон. – Неправда…

– Неправда? А кто раздобыл тебе крови? Кто призывал к душегубству, кто уговаривал истребить всех этих людей? Тех самых людей, что поклонялись тебе, припадая к твоим стопам? Кто вверг тебя в бездну безумия? Гляди же, гляди, кто таковы эти дикие!