Космер: Тайная история

Кельсер опустился на колени рядом со старым кухонным очагом, который больше не горел и в этой реальности представлял собой кучу темных, холодных поленьев. Он обнаружил, что очень важно останавливаться каждые несколько недель или около того, чтобы передохнуть. Он бежал… ну, уже очень давно.

Сегодня он намеревался наконец разгадать загадку. Он схватил туманные остатки старого костра. Он сразу же увидел их в реальном мире, но пробился сквозь образ, чувствуя что-то за его пределами.

Не только образы, но и ощущения. Даже эмоции. Холодное дерево, которое каким-то образом помнило тепло. Этот огонь был мертв в обители живых людей, но он желал гореть снова.

Это было странное ощущение – осознавать, что у бревен могут быть желания. Этот огонь пылал в течение многих лет, питая семьи многих скаа. Бесчисленные поколения сидели перед этой ямой в полу. Они поддерживали огонь постоянно. Они смеялись, наслаждаясь краткими мгновениями радости.

Огонь дал им это. Он жаждал сделать то же самое снова. К несчастью, люди ушли. В эти дни Кельсер находил все больше и больше заброшенных деревень. Пеплопады продолжались дольше обычного, и Кельсер время от времени ощущал дрожь под ногами, даже в этой реальности. Землетрясения.

Он мог бы помочь этому огню.

«Гори снова, – велел Выживший. – Будь снова теплым».

В Физической реальности этого не произойдет, но все, что случалось там, могло проявиться здесь. Огонь на самом деле не был живым, однако люди, которые когда-то здесь обитали, воспринимали его таким. Знакомым, теплым другом.

«Гори…»

Свет вырвался из пальцев, хлынул из рук, и появилось пламя. Кельсер быстро отбросил его, шагнул назад и ухмыльнулся, глядя на потрескивающее сияние. Оно было очень похоже на костер, который Наж и Крисс носили с собой; сами поленья появились с этой стороны, окруженные пляшущими языками пламени.

Огонь. Ему удалось добыть огонь в мире мертвых. «Неплохо, Кел», – подумал он, опускаясь на колени. Сделав глубокий вдох, он сунул руку в огонь и ухватился за середину поленьев, затем сжал кулак, захватывая кусочек тумана, который составлял сущность этого костра. Тот сложился в несколько раз и исчез.

Кельсер накрыл ладонью маленькую пригоршню тумана. Он чувствовал ее, как чувствовал землю под собой. Пружинистая, но вполне реальная, если только не давить слишком сильно. Он спрятал душу костра в карман, уверенный, что она не вспыхнет, если он не прикажет ей так поступить.

Он покинул лачугу скаа и вышел на плантацию. Он не бывал здесь раньше – так далеко на запад они с Джеммелом не забирались. Плантации здесь состояли из странных прямоугольных зданий, низких и приземистых, но у каждого был большой внутренний двор. Он вышел на улицу, которая проходила среди дюжины таких же лачуг.

В общем, скаа здесь жилось лучше, чем во внутренних доминионах. В той же степени, в какой человеку лучше утонуть в пиве, чем в кислоте.

С неба сыпался пепел. Кельсер не видел его в первые дни пребывания в этой реальности, но теперь научился различать. Каждая падающая частица превращалась в крошечный, едва заметный завиток тумана. Кельсер перешел на бег, и пепел закружился вокруг него. Некоторые частицы прошли сквозь него, оставив впечатление, что он и сам сделался пеплом. Сгоревшая оболочка, труп, превратившийся в несомые ветром хлопья сажи.

Землю вокруг покрывал слишком толстый слой пепла. В этих краях его не должно быть так много. Пепельные горы остались в отдалении; судя по тому, что Кельсер узнал за время странствий, пеплопады тут случались один или два раза в месяц. По крайней мере, так было до пробуждения Разрушителя. Некоторые деревья еще держались: он видел их тени и души, туманные очертания, светившиеся так же, как и души людей.

По дороге шли люди, направляясь на запад, к прибрежным городам. Скорее всего, их аристократы уже сбежали в ту же сторону, испуганные внезапным усилением пеплопадов и прочими признаками погибели. Проходя мимо, Кельсер вытянул руку и коснулся каждого, чтобы составить представление о нем.

Молодая мать, хромая из-за сломанной ступни, ковыляла, прижимая к груди новорожденное дитя.

Пожилая женщина, сильная, как и положено старой скаа. Слабых часто оставляли умирать.

Молодой веснушчатый мужчина в красивой рубашке. Скорее всего, он ее украл из поместья лорда.

Кельсер высматривал признаки безумия или бреда. Он убедился, что такие люди часто могли слышать его, хотя душевное расстройство не всегда было очевидным. Многие, казалось, не могли разобрать конкретных слов, вместо них слышали некий призрачный шепот. Смутный образ.

Он ускорился, оставив горожан позади. В этом краю было немало путников, судя по тому, как светился туман впереди. За месяцы бега Кельсер начал понимать – и даже в какой-то степени принимать – Когнитивную реальность. Была определенная свобода в том, чтобы беспрепятственно проходить сквозь стены, заглядывать в жилища людей и их жизни.

Но он был так одинок.