Космическая опера

Старший из «неимущих» рассеянно перебирал пальцами морщинки или складки золоченого кожаного мяча у себя на поясе. Он оглянулся по сторонам, встречаясь глазами с соплеменниками – так, словно он с ними о чем-то беззвучно советовался, после чего устремил взор на леди Изабель. У нее возникло странное ощущение, словно по всему ее телу пробежала электрическая дрожь. «Смотри! – казалось, говорил ей туземец. – Смотри, а потом оставь нас в покое!» Он сжал пальцами небольшую кожаную сферу. Бернард Бикель ахнул. Леди Изабель подняла голову: по всему небу танцевали разноцветные формы. Они сливались и разделялись, сворачивались и разворачивались, спускаясь на луг, тут же превратившийся в магическую святящуюся сцену – все пассажиры и команда «Феба» выбежали наружу и с почтительной опаской наблюдали за представшим перед ними чудесным зрелищем. Один за другим, словно кто-то перелистывал страницы трехмерного иллюстрированного каталога, перед ними появлялись города, напоминавшие цветочные сады – ни один не походил на другой, но каждый служил продолжением другого, открывая прекрасные и гордые перспективы, а затем удаляясь и скрываясь во мгле. На переднем плане появилось множество других разнообразных изображений: регаты яхт с огромными орнаментальными парусами, каждый из которых казался живущим собственной разумной жизнью, подобно сверкающей драгоценностями гигантской бабочке. Фигуры с восторженными лицами проходили по лугу, словно исполняя торжественную павану; появлялись соревнующиеся сцены любви и красоты, слышались отзвуки разнообразной неземной музыки. Приближались и растворялись вдали праздничные шествия и представления, заставлявших сердце сладостно и горестно сжиматься – в том числе те, что исполняла на Земле «Девятая труппа»; леди Изабель показалось даже, что она узнаёт лица участников «Девятой труппы». Внезапно наступила тишина – настолько напряженная, что она экстатически ощущалась, как невесомое падение в провал. С неба на луг спускался старый, заметно помятый космический корабль; корабль приземлился, и из него вышел Адольф Гондар – точнее, карикатура на Адольфа Гондара. Рядом, пританцовывая, проходила «Девятая труппа» в роскошных нарядах. Адольф Гондар и его безликие помощники набросились на них, как черные пауки на золотистых разноцветных насекомых – грубо погоняя пленников, они заставили их подняться по трапу в корабль, который сразу взвился в небо. Снова наступила гробовая тишина. Весь последний эпизод промелькнул перед глазами собравшихся с поспешностью, едва позволившей уяснить его значение. Адольф Гондар производил в этом эпизоде скорее комическое, нежели угрожающее впечатление: пародия на порочность, опереточный злодей. Вся воспроизведенная сцена воспринималась как ироническое примечание, как саркастическая шутка, способная рассмешить или огорчить пассажиров «Феба», в зависимости от того, как они смотрели на происходящее.

Последовали другие зрелища и перспективы – чувствовалось, что они отображали события, происходившие далеко и очень давно, подобно полузабытым воспоминаниям. По лугу прошествовал парад погибших героев – каждый оглядывался и скользил ищущим взглядом по лицам наблюдателей, словно умоляя объяснить какую-то запретную тайну. Все эти персонажи, казалось, задавали один и тот же вопрос, но исчезали, не получив ответ. Строились, процветали и приходили в запустение города: все цели были достигнуты, все достижения доведены до совершенства. Не осталось ничего, кроме бездеятельной прострации, мимолетных развлечений… Наконец, в гигантском увеличении, на лугу появилась «Невезучая гауптвахта», исполнявшая глумливую жизнеутверждающую какофонию с обнаженным энтузиазмом, повергающим в прах пресыщение. На какое-то мгновение мир обновился, появилась надежда на новые чудеса. А затем луг стал таким, каким был раньше; в пустом небе плыли безразличные облака. Пассажиры и команда «Феба» молча стояли у корабля.