Космическая опера

Вопреки надеждам леди Изабель, слушать «Парсифаль» явилась лишь горстка туземцев, в том числе четыре «аристократа» и два десятка «неприкасаемых». Такое безразличие привело ее в ярость, и по окончании первого акта она хотела отменить представление. С другой стороны, она хотела послать Роджера в ближайший поселок, чтобы он настоятельно рекомендовал местным жителям не пропустить представление. Театральные традиции, однако, не позволяли прерывать оперу; второе намерение леди Изабель оказалось неисполнимым в связи с тем, что она не могла найти племянника.

К ее пущему раздражению, даже те немногие, что сидели в зале, начинали расходиться. Один за другим, словно отвечая на некий беззвучный зов, аборигены поднимались со скамей и направлялись куда-то к противоположной театру стороне корабля. Терпение леди Изабель истощилось. Она приказала Бернарду Бикелю догнать удаляющихся аристократов и попробовать убедить их вернуться в зал – хотя бы из уважения к певцам. Бикель отправился выполнять поручение без энтузиазма и через пять минут вернулся, мрачный и злой. «Пойдемте, я вам кое-что покажу, – он взял леди Изабель под локоть. – Вы должны это видеть собственными глазами».

Леди Изабель последовала за ним туда, где, с другой стороны «Феба», в безмятежных лучах вечернего солнца развлекался ансамбль «Невезучая гауптвахта», производивший оглушительный шум. Какофонистов плотной толпой окружили не меньше тридцати «бродяг», а второй круг, несколько отстраненный от внутреннего, образовали не менее многочисленные «аристократы». Рядом стояли Роджер, Мэдок Розвин и почти вся команда корабля.

В молчаливом возмущении леди Изабель слушала, как «Невезучая гауптвахта» залихватски наяривала вариации на тему пошлой песенки, известной под наименованием «Надо возвращаться к маме каждый вечер». Многочисленные куплеты перемежались импровизированными инструментальными импровизациями, причем чем дольше звенела и грохотала эта жуткая банда, тем бесшабашнее она становилась.

Леди Изабель покосилась на Бернарда Бикеля; тот с отвращением тряс головой. Оба они повернулись спиной к оскорбляющей слух и зрение сцене. Еще четверо или пятеро «нищих» обогнули корабль – опера Вагнера теперь исполнялась практически перед пустым залом. Леди Изабель прокричала музыковеду на ухо: «Если таков уровень музыкального развития местного населения, нам лучше сразу вернуться на Землю!»

Бернард Бикель коротко кивнул; выступление ансамбля трещеток, кастрюль и губных гармошек приближалось к кульминации – теперь уже все его участники орали нестройным хором: «Надо возвращаться к маме каждый вечер!» Леди Изабель даже отшатнулась: какой отвратительный, фальшивый шум, какая вульгарность! «Тем не менее, они играют ритмично, с энтузиазмом, и с какой-то точки зрения это даже забавно», – подумала она. Невозможно было не признать, что такая музыка – если ее можно было назвать музыкой – каким-то образом противостояла всепроникающей меланхолии окружающего мира и даже преодолевала ее… Леди Изабель заметила, что каждый из «неимущих» аборигенов аккуратно держал перед собой обеими руками небольшую сферу из золоченой кожи. «После такого шокирующего спектакля, – язвительно сказала она себе, – им действительно потребуются все их наркотики!»

Исполнители прогремели, прозвенели и провыли последний такт; шум прекратился. Участники ансамбля «Невезучая гауптвахта» удовлетворенно откинулись на спинки стульев. «Аристократы» что-то бормотали с явным почтением. «Неприкасаемые» вздыхали; их сосредоточившиеся было взгляды снова помутнели.

Леди Изабель решительно выступила вперед. «Что это значит? Что тут происходит?» – звенящим голосом вопросила она.

«Невезучая гауптвахта» не позаботилась ответить. Поспешно собрав импровизированные инструменты и стулья, они скрылись, направляясь к входному трапу. С трудом изобразив на лице благодушное дружелюбие, леди Изабель повернулась к аборигенам: «Вернитесь слушать оперу! Мы исполняем ее для вас, и мы ожидаем, что она вам понравится. Эти шуты гороховые больше не вернутся, уверяю вас!» С помощью Бернарда Бикеля она буквально погнала, как овец, столпившихся туземцев в театральный зал.

Сгорбившись на скамьях, местные жители вытерпели последний акт «Парсифаля». Как только упал занавес, стюарды вышли в зал с печеньем и пирожными на подносах, с кувшинами охлажденного лимонада. Леди Изабель жестами пригласила «аристократов» угощаться, приговаривая: «Это вкусно! Вам понравится!»

Но «аристократы» вежливо удалились.

Сколько ни упрашивала, сколько ни уговаривала их леди Изабель, даже «неприкасаемые» не прикасались к пирожным. Наконец устроительница экспедиции развела руками и сдалась: «Очень хорошо, делайте, что хотите – хотя я решительно не понимаю, почему вы не цените то, что мы для вас делаем!»