Космическая опера

Леди Изабель сухо усмехнулась: «Должна признаться, Рлару не соответствует моим ожиданиям – тем не менее, вы оба уклонились от ответа на мой вопрос».

Бернард Бикель рассмеялся и дернул себя за красивый седой ус: «Я уклонился потому, что не могу ничего придумать. Я надеялся, что разговор натолкнет меня на какую-нибудь идею, но мне ничего не приходит в голову. Тем не менее, если уж гадать вслепую, почему бы не поставить „Сказки Гофмана“? Или, может быть, снова „Волшебную флейту“? Как насчет „Гензеля и Гретель“?»

Андрей Сцинк кивнул: «Все это подойдет к местной слегка нереальной атмосфере».

«Прекрасно! – заключила леди Изабель. – Завтра исполним „Гензель и Гретель“ под открытым небом. Надеюсь, что звуки музыки, усиленные и направленные к поселку, привлекут слушателей. Андрей, пожалуйста, проследите за тем, чтобы вынесли и установили надлежащие декорации, и соорудите что-нибудь вроде занавеса. Бернард, может быть, вы будете так добры и известите о наших планах сэра Генри и певцов?»

Труппа, уже слегка раздраженная длительным бездействием, с энтузиазмом отреагировала на сообщение о запланированном представлении. Оркестранты и певцы стали помогать команде выносить из корабля декорации и сооружать импровизированный занавес. Работа продолжалась долго после наступления темноты, в свете прожекторов, и леди Изабель с удовлетворением отметила, что огни в поселке погасли не так рано, как вчера, причем некоторые из погасших было фонарей зажигались снова.

Все еще никто не имел ни малейшего представления о том, что случилось с Адольфом Гондаром. Выдвигались различные гипотезы – большинство придерживалось того мнения, что Гондар, покинув «Феб» каким-то тайным, известным ему одному способом, скрылся в близлежащем поселке, чтобы найти старых знакомых среди местных жителей. Почти никто не сомневался, что в конечном счете Гондар сам вернется на корабль.

* * *

На следующее утро из поселка пришли одиннадцать аборигенов, и теперь земные музыканты впервые увидели так называемых «аристократов» Рлару. Эти существа во многом походили внешностью и манерами на исполнителей из «Девятой труппы», которых Адольф Гондар привез на Землю: стройные и грациозные, пропорционально сложенные, бодрые и подвижные. На них были одежды различных насыщенных оттенков, причем ни один наряд не походил на другой покроем или расцветкой; они захватили с собой музыкальные инструменты – такие же, какие использовались оркестрантами «Девятой труппы».

Леди Изабель вышла им навстречу, протянув руки вперед жестом, повсеместно означающим гостеприимное дружелюбие – но аборигены Рлару, казалось, не понимали значение этого жеста и, скорее, выглядели озадаченными.

Продемонстрировав мирные намерения, леди Изабель медленно и отчетливо произнесла: «Приветствую вас, друзья с планеты Рлару! Участвовал ли кто-нибудь из вас в выступлениях „Девятой труппы“ на Земле? „Девятая труппа“? Земля?»

Никто из туземцев не проявил никаких признаков понимания, хотя они вежливо ее выслушали.

Леди Изабель сделала еще одну попытку: «Мы – музыканты с Земли. Мы приехали, чтобы дать представление на Рлару так же, как ваша „Девятая труппа“ давала представления на Земле. Сегодня, во второй половине дня, мы исполним для вас одну из наших знаменитых опер, „Гензель и Гретель“, сочиненную Энгельбертом Хумпердинком». Она закончила, наполнив голос отчаянно натянутой веселостью: «Мы надеемся, что вы все придете и приведете с собой друзей».

Жители поселка обменялись несколькими серьезными фразами, побродили вокруг корабля, разглядывая декорации, и вскоре ушли по своим делам.

Леди Изабель с сомнением смотрела им вслед. «Я постаралась дать им хоть какое-то представление о наших намерениях, – сказала она Бернарду Бикелю. – Боюсь, я в этом не преуспела».

«Не предавайтесь преждевременному пессимизму, – возразил музыковед. – Некоторые инопланетные расы исключительно тонко чувствуют истинные намерения других существ».

«Вы думаете, у нас будет аудитория?»

«Меня не удивит, если они придут. Меня не удивит, если они не придут. Посмотрим».

Через три часа после полудня сэр Генри и оркестр начали исполнять увертюру, и величественный хорал валторн, в некоторой степени усиленный громкоговорителями, разнесся по пасторальной равнине.

Первыми явились одетые в холщовые рубахи «неимущие» аборигены – они вышли, жмурясь и протирая глаза, из рощи у реки, где они очевидно спали и были разбужены непривычными звуками. Примерно двадцать таких бродяг прибрели к кораблю и расселись на скамьях в последнем ряду. Затем работники с окружающих полей – дюжина особей – пришли полюбопытствовать. Шестеро остались, чтобы послушать, тогда как другие вернулись к работе в поле. Леди Изабель презрительно фыркнула: «Быдло есть быдло, с какой бы планеты оно ни происходило!»