Космическая опера

На протяжении пятой сцены первого акта, к вящему удовлетворению леди Изабель, мало-помалу стали собираться жители поселка, в том числе несколько «аристократов». Второй акт слушали уже примерно сорок туземцев, считая полусонных бродяг – с последними сельскохозяйственные работники и «аристократы» явно предпочитали не иметь дела.

«Учитывая все обстоятельства, – говорила леди Изабель, совещаясь после исполнения с сэром Генри, Андреем Сцинком и Бернардом Бикелем, – я очень довольна. Возникает впечатление, что слушателям опера понравилась».

«Отсутствие Гондара нам очень мешает, – раздраженно заметил Бикель. – Судя по всему, он умеет объясняться на местном языке и мог бы оказаться полезным, если бы объяснил туземцам цель нашего визита».

«Обойдемся без него, – сказала леди Изабель. – Если среди местных жителей есть несколько исполнителей из „Девятой труппы“, что вполне возможно, они, несомненно, помнят и понимают простейшие выражения нашего языка. Мы еще покажем Адольфу Гондару, что он вовсе не так незаменим, как воображает!»

«Хотел бы я знать, куда он пропал и каким образом! – воскликнул сэр Генри. – Он не спускался по трапу: в то утро я провел у трапа каждую минуту и не мог бы его не заметить».

«Не сомневаюсь, что он вернется, целый и невредимый, – заключила леди Изабель. – Не хочу о нем беспокоиться. Завтра – „Сказки Гофмана“! Будем надеяться, что слухи о сегодняшнем представлении привлекут более многочисленную публику».

* * *

Надежды леди Изабель полностью оправдались. Как только первые звуки музыки разнеслись по окружающим полям, аборигены стали собираться со всех сторон и рассаживаться на скамьях так, словно они уже привыкли к такому времяпровождению. Три касты, о которых упоминал Адольф Гондар, можно было безошибочно различить по манере одеваться. «Неимущие», в бесформенных серых рубахах, сидели отдельно в сторонке, как неприкасаемые. Работники носили синие или белые панталоны, синие, белые или коричневые куртки и, чаще всего, широкополые головные уборы. «Аристократы», конечно, выделялись экстравагантными костюмами, как павлины среди ворон; только врожденная элегантность и нечто вроде игривой надменности позволяло их нарядам не выглядеть смехотворными. Иные носили с собой музыкальные инструменты, на которых они то и дело что-то тихо наигрывали, явно совершая привычные бессознательные движения.

Леди Изабель удовлетворенно разглядывала публику. «Почти в точности то, на что я надеялась, – заявила она Бернарду Бикелю. – Цивилизация Рлару вовсе на настолько развита в технологическом отношении, как я себе представляла, но представители всех слоев местного общества достаточно чувствительны и сообразительны, чего нельзя сказать о населении Земли!»

Музыковед ничего не возразил.

«Когда спектакль закончится, – продолжала леди Изабель, – я хотела бы поговорить с несколькими зрителями, чтобы узнать, что случилось с господином Гондаром. Вполне возможно, что он скрывается с помощью местных приятелей, и было бы любопытно узнать, каковы его дальнейшие намерения».

Но попытки леди Изабель завязать беседу с парой «аристократов» вызвали с их стороны лишь недоуменные молчаливые взгляды. «Господин Гондар! – громко и отчетливо произносила леди Изабель. – Господин Адольф Гондар! Вы его знаете?»

Но аристократы потихоньку отошли в сторону. Леди Изабель прищелкнула языком от досады. «Гондар мог бы, по меньшей мере, передать нам записку, – пожаловалась она Бернарду Бикелю. – А теперь мы будем сидеть, как на иголках… Что ж, ему лучше знать, пусть делает, что хочет». Она взглянула на луг, по которому Роджер и Мэдок возвращались после прогулки к реке. «Похоже на то, что Роджер снова на поводу у мадемуазель Розвин. Не могу сказать, что одобряю такое положение вещей, но он и не подумал со мной советоваться». Леди Изабель вздохнула: «Приходится признать, что мир никогда не будет таким, каким я хотела бы его видеть».

«Ваши слова мог бы повторить каждый из нас», – с добродушным цинизмом отозвался Бернард Бикель.

«Надо полагать, вы правы, хотя я никак не могу смириться с этим обстоятельством. Давайте лучше обсудим с Андреем завтрашнее представление. Надо сделать ему выговор по поводу костюмов – сегодня они выглядели так, будто их предварительно валяли в пыли и топтали».

Бернард Бикель последовал за ней за сцену и вежливо молчал, пока устроительница экспедиции подробно разъясняла требования, относящиеся к гардеробу певцов.