Космические оборотни

Другие животные подбежали к нам. Симла дружески лизнула меня в шею и пошла рядом со мной. Мы вышли из двора, где стоял фургон, через двустворчатые ворота в другое огороженное место. Там была мостовая из черного с желтыми прожилками камня. Двор был пуст, только вдоль стен, куда не доходила мостовая, тянулись виноградные лозы и деревья. Далеко слева был фонтан, вода из которого лилась в каменный бассейн.

Одно из животных бросилось к бассейну и стало лакать воду. Я последовал его примеру.

Вода была холодная и очень вкусная.

Тантала сунула в бассейн не только свою тупую морду, но и передние лапы и зашлепала ими.

Я сел и огляделся вокруг. В другом конце двора были три широкие ступени, которые вели к портику с колоннами.

Дверь была покрыта искусной резьбой с вытянутым рисунком. Это был вход в здание. Я подумал, что это, вероятно, центральная часть храма.

Во всей стене не было ни одного окна, только резные панели из чередующегося белого и желтого камня оживляли черноту стен.

Майлин командовала мальчиками-жрецами, которые принесли из фургона несколько ящиков и поставили у ступеней. Я заметил, что жрецы продолжали поглядывать на меня с некоторым страхом. Когда они закончили, Майлин со словами благодарности отпустила их и села на нижнюю ступеньку. Я немедленно подбежал к ней.

— Ну?

У меня была только одна мысль: узнала ли она что-нибудь о людях Осколда и о том, что они несли с собой.

Майлин взяла в руки мою голову и повернула, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Согласись, звездный странник, что я хорошо знаю пути народа Ииктора. У них есть правила, которые они не нарушают, даже когда им нечего опасаться. Можно надеяться, что Осколд и его люди этому правилу не изменят и тем или иным путем принесут в долину то, что принадлежит тебе.

— Ах, Госпожа, значит, это правда? — раздался голос позади.

Я вздрогнул, потому что впервые «услышал» слова, которые до сих пор понимал исключительно через посредничество Майлин.

Я вскочил и невольно зарычал, посмотрев наверх, на ступени.

Там стоял мужчина в мантии жреца. Он был стар, чуть сгорблен и опирался на посох, который, скорее, был официальным жезлом, потому что почти доходил до его лысого черепа. Его лицо было открыто, лицо человека, видевшего так много печали, что она окрасила его под старость в серые тона.

Но сейчас он улыбался, и в его улыбке была мягкость, говорившая о том, что главной его добродетелью было сострадание.

— Ты действительно сотворила чудо.

Он опустился на одну ступеньку и взял Майлин под руку, приглашая подняться.

Отчуждение, которое всегда было между Майлин и равнинными жителями, исчезло, в ее тоне звучала почтительность, когда она ответила:

— Да, Старший брат, я привезла барска. Джорт, покажи свои манеры.

Это был первый из приказов, которые мы отработали, и он был показан стражу Храма: я трижды поклонился и зарычал низким тоном. По-прежнему улыбаясь, жрец вежливо поклонился мне в ответ.

— Да будут с тобой любовь и заботы Умфры, брат с верхних дорог, — сказал он.

У Свободных Торговцев мало верований, и мы редко выражаем их даже в своем кругу. Для присяги королю, при выборе постоянного спутника жизни, при усыновлении ребенка у нас были клятвы и были силы, к мудрости которых мы взывали. Я думаю, что каждый разумный человек признает, что есть что-то высшее.

Иначе он рано или поздно погибнет от своих внутренних страхов духа. Мы уважаем чужих богов, потому что они — искаженные человеком образы того, кто стоит за непрозрачным окном в неизвестное. И теперь в этом человеке, посвятившем свою жизнь служению такому богу, я увидел того, кто ее понимал. Вероятно, это и была истина, хотя и не та, в которую верил мой народ.

Я забыл, что на мне шкура зверя, и склонил голову, как сделал бы это перед тем, кого глубоко уважал.

Когда я поднял голову и еще раз взглянул на него, то увидел, что улыбка исчезла с его лица. Он внимательно смотрел на меня как на что-то новое и захватывающее.

— Что мы знаем о барске? — сказал он как бы про себя. — Очень мало и в основном плохое, потому что смотрим на него сквозь завесу страха. Возможно, теперь мы узнаем больше.

— Мой маленький народ совсем не похож на своих диких собратьев, — быстро ответила Майлин.

Я понял ее недовольство и одновременно предупреждение в короткой мысли, которую она бросила мне: она предупреждала, что у этого человека есть что-то от внутреннего зрения и возбуждать в нем подозрения не следует.

Я залаял, поймал насекомое, жужжавшее над моей головой, и побежал к другим животным, к бассейну, надеясь этим исправить свою ошибку.

Майлин осталась с жрецом. Их тихий разговор не доходил до моих ушей, потому что она оборвала мысленный контакт со мной, и это мне не нравилось, но я не осмеливался подслушивать каким-нибудь другим способом.