Космические оборотни

— И теперь ты хочешь предложить ему новую жизнь в новых условиях?

— Я могла бы, это нетрудно. Крип Ворланд был просто убит, когда осознал себя Джортом. Будет ли он стремиться снова обрести человеческое тело, если будет доказано, что его собственное тело нельзя вернуть? Нельзя вернуть…

Я сжалась против искушения.

— Я не сделаю такого предложения, пока не буду уверена, что тело пропало, — обещала я.

— Но ты скажешь ему об этом сейчас?

— Я скажу только то, что его тело еще не прибыло в Долину. Это ведь правда?

— Мы всегда должны полагаться на милосердие Умфры. Я отправлю посланника на западную дорогу. Если они в пути, мы будем готовы. Если нет — могут быть какие-то известия…

— Спасибо, Старший брат. Можно мне…

— Хочешь ли ты этого на самом деле, сестра?

Доброта и великое сострадание снова согрели его голос.

Какое-то время я не могла решиться. Возможно, Оркамур был прав — мне не следует смотреть на того, один вид которого терзает мое бедное сердце, я откажусь пройти эти несколько шагов до внутренней комнаты, до нее далеко, как до звезд, которые знал Крип Ворланд. Крип Ворланд, если бы я знала, смогу ли я выполнить свое решение, отогнать желание?

— Сейчас я не могу сказать, — прошептала я.

Оркамур поднял руку для благословения.

— Ты права, сестра. Может быть, Умфра вооружит тебя своей силой. Я пошлю посланника, спи спокойно.

«Спи спокойно! Хорошее пожелание, но не для меня», — подумала я.

Я возвратилась к фургону.

Инопланетник ждет известия. Часть правды — вот и все, что я могу ему предложить. Правда — возможно, остальное было неправдой, а только предположением, может, посланец Оркамура встретит отряд, который мы искали, и все будет правильно — по крайней мере, для Крипа Ворланда. В этом мире много чего правильно для одних и неправильно для других. Я должна отогнать такие мысли.

Я была права насчет инопланетника и его вопросов. Он был вне себя от горя, что отряд Осколда еще не прибыл, и чуть-чуть успокоился, когда узнал о посланце.

Я побоялась слишком долго мысленно разговаривать, чтобы каким-нибудь образом не выдать то, что я только что узнала о самой себе. Так что я сослалась на усталость, пошла к своей постели и долго лежала, слушая, как он сопит и вертится в своей клетке.

Жрец на вершине храмовой башни возвестил приход зари. Я слушала пение, которое, как и власть Тасса, несло в себе власть их рода.

В этом месте, где печаль и отчаяние лежали на всем, как черное покрывало, слуга Умфры пел о надежде, о мире и сострадании. Этим пением осветился и мой собственный день.

Я выпустила мой маленький народ во двор, а два жреца третьего ранга с улыбками принесли нам пищи и воды. Крип Ворланд сидел рядом со мной, и каждый раз, когда я выглядывала из комнаты, я видела, что его глаза следят за каждым моим движением, как будто таким пристальным наблюдением он пытался поймать меня в ловушку.

Почему я так подумала? Такие мысли из ниоткуда несут зародыши истины.

— Крип Ворланд, сегодня, возможно…

Имя «Джорт» могло, как мне казалось, усилить его подозрительность. Он должен думать о себе как о человеке, лишь временно живущем в теле барска.

— Сегодня! — жадно подхватил он. — Майлин, ты бывала здесь раньше?

— Два раза.

Что-то развязало мне язык и заставило сказать правду.

— Здесь живет тот, кто считается моим родственником.

— Тасса?

Он, казалось, удивился, и я поняла, что он смотрит на мою расу с тем же страхом, какой питали к Тасса жители равнины.

— Тасса, — сказала я горько, — такие же люди, как и все. Мы истекаем кровью, если кто-нибудь поднимет против нас меч или нож, мы страдаем многими болезнями, мы умираем. Не думаешь ли ты, что мы недосягаемы для того, кто мучает других людей?

— Возможно, по дороге я так и думал, — согласился он, — хотя должен был бы знать, что это не так. Но то, что я видел у Тасса, позволяло мне думать, что они не похожи на остальных на Иикторе.

— Есть опасности, подстерегающие только нас одних, наверное, и у тебя тоже есть такие, специфические для твоего народа. Звездные странники встречаются с опасностями?

— Их больше, чем я могу рассказать, — ответил он. — Но твой родственник — тот, кто получил убежище здесь, — зачем ему это? Ведь он может…

— Нет! — прервала я.

Объяснить, почему он под покровом Умфры, я не могла. Это слишком близко касалось плачевного положения самого Крипа Ворланда.

Те из нас, кто становился Певцом, должны были подвергаться определенным испытаниям, которые показывали, если ли у нас такой талант или нет. Мэквэ пострадал как раз в это время, но не по своей воле, а от несчастного случая, из тех, которыми наугад стреляет судьба. Мы передали то, что еще оставалось живым, в руки Умфры — не потому, что боялись, как большинство равнинных жителей, сумасшедших, а потому, что знали: здесь будут бережно обращаться с жизнью, которая осталась теперь в его оболочке. Ведь у Тасса не было теперь своего дома.

Когда-то мы имели дома и города. Затем выбрали другую дорогу, и не стало необходимости требовать определенного места для жизни кланов.