Космические оборотни

Надо мной склонилась маленькая брюнетка. На ней было странное одеяние: белые шорты, полоска материи, закрывающая грудь и что-то вроде металлического панциря, прикрывающего спину, плечи и шею.

— Лучше, — признался я, пытаясь улыбнуться.

— Во рту неприятный привкус?

— Как после кошачьей свадьбы.

— Вот. — Она дала мне что-то в стакане. Оно несколько обожгло рот, но смыло привкус. — Нет, только не глотайте. Выплюньте, и я дам вам стакан воды.

Я повиновался.

— Меня зовут Дорис Мардсен. Я — ваша сиделка.

— Рад познакомиться с вами, Дорис, — ответил я и внимательно взглянул на нее. — Скажите, что это у вас за наряд? Не то, чтобы он мне не нравился, но у вас такой вид, будто вы сбежали со страниц комикса.

Она хихикнула:

— У меня такое ощущение, будто я из кордебалета. Но вы привыкнете к этому. Я уже привыкла.

— Мне он уже нравится. Но ответьте, зачем вы его носите?

— Это приказ Старика.

Теперь я понял, почему, и от этого мне снова стало хуже.

— А вот и ужин. — Она вытащила поднос.

— Мне что-то не хочется есть.

— Открывайте рот! — сказала она твердым голосом. — Или я выплесну это вам на голову.

Между глотками, которые пришлось сделать в целях самозащиты, мне удалось приподняться.

— Я чувствую себя вполне прилично. Один «гиро», и я опять буду на ногах.

— Никаких стимуляторов! — столь же непреклонно заявила она. — Особая диета и побольше отдыха. Затем таблетка снотворного. Вот все, что вам сейчас необходимо.

— А что у меня не так?

— Истощение, голодание, начальная стадия цинги наряду с чесоткой, вшами и так далее — но это мы уже вывели. А теперь вот что — если вы расскажете об этом врачу, я назову вас лжецом и рассмеюсь прямо в лицо. Повернитесь!

Я повиновался, и она стала менять мою одежду. Оказалось, что все мое тело покрыто язвами. Я задумался над тем, что она мне рассказала, и попытался вспомнить, как мне жилось под властью своего повелителя.

— Перестаньте дрожать! — сердито произнесла она. — Вам что, стало хуже?

— Нет, все в порядке, — спокойно сказал я. Насколько я помню, я питался не чаще, чем каждый второй или третий день. Мылся? А ну, поглядим! Да я не мылся вообще! Брился я каждый день и одевал по утрам чистую рубашку. Это было нужно для маскарада, и повелитель понимал это.

С другой стороны, я ни разу не снимал башмаки с того времени, как украл их, до поимки меня Стариком, — а они с самого начала были мне довольно тесны.

— Как выглядят у меня ноги? — поинтересовался я.

— Не будьте любопытным, — посоветовала Дорис.

Вообще-то мне нравятся медсестры. Они спокойны, по-житейски практичны и терпеливы. Мисс Бриггс, моя ночная сиделка, была не столь обаятельна, как Дорис. У нее было лошадиное лицо. У нее была такая же шутовская одежда, но носила она ее с полной серьезностью и вышагивала, как гренадер. Дорис, благослови, боже, ее сердце, хихикала, когда проходила мимо.

Мисс Бриггс отказалась мне дать вторую таблетку снотворного, когда я проснулся ночью после кошмара, зато она играла со мной в покер и ободрала меня на половину месячной зарплаты. Я пытался выяснить у нее, каковы дела у президента, но она ничего не сказала. Она ни за что не призналась бы, что ей известно хоть что-нибудь о паразитах, о летающих тарелках и тому подобном — при этом сама оделась в костюм, у которого могла быть только одна цель.

Я спросил тогда у нее, что интересного в «Новостях». Она ответила, что была настолько занята, что не смотрела никакие передачи. Поэтому я попросил принести в мою палату стереоприемник. Но она тут же сказала, что на это нужно разрешение врача. Я был в списке тех, кого «нельзя беспокоить». Я спросил, как же мне увидеть этого так называемого врача. В это время раздался звонок, и она вышла.

Через некоторое время я заснул. Разбудила меня мисс Бриггс, шлепая по лицу полотенцем. Она подготовила меня к завтраку, после чего ее сменила Дорис и принесла его мне. Пока я жевал, я несколько раз заговаривал о новостях — результат был таким же, как и с мисс Бриггс. Сиделки вели себя так, будто это был лазарет для слабоумных детей.

После завтрака меня навестил Дэвидсон.

— Прослышал, что ты здесь, — сказал он.

На нем были шорты и больше ничего, если не считать повязки на левой руке.

— Это больше того, о чем слышал я, — пожаловался я. — А что случилось с тобой?

— Пчелка укусила.

Если он не хотел рассказать мне, каким образом он получил ожог, то это его личное дело.

— Старик был вчера здесь, — продолжал я, — и исчез совершенно внезапно. Ты видел его после этого?

— А как же.

— Ну и что?

— Что, «что»? Лучше скажи, каковы твои дела? Ребята из сектора психологии решили уже, что тебе можно заниматься секретными делами, или нет?

— А разве в этом есть какие-нибудь сомнения?

— Похоже, что тебя здесь неплохо подлатали. А вот бедняга Джарвис больше не оправился после этого.

— Что? — Я до сих пор не задумывался о судьбе Джарвиса. — Как он там сейчас?

— Никак. Он впал в коматозное состояние и скончался на следующий день после твоего ухода. Я имею в виду тот день, когда они тебя поймали. — Дэвидсон поглядел на меня. — Ты, должно быть, толстокожий.